Мастер-план – в городском планировании этот инструмент для России не нов, но именно в последние годы о мастер-планах говорят так часто, как не говорили никогда. Давайте начнем с основ – что такое мастер-план и чем он отличается от генерального плана?
Юлия Зубарик: Мастер-план - это документ стратегического планирования, более комплексный, нежели генеральный план, и рассматривающий город как живой организм, и в экономическом, и в социальном, и в пространственном отношениях.
Этот документ формулирует общую стратегию развития территории, определяет цели, задачи и направления дальнейших изменений – но не в качестве единственно возможных и незыблемых.
В этом и одно из главных отличий от генерального плана – мастер-план крайне гибкий инструмент, с помощью которого процесс трансформации территории можно скорректировать с учетом новых задач, планов, условий.
В конце концов город развивается по своим собственным законам, и планирование, даже стратегическое, отнюдь не всегда может предсказать, в каком именно направлении будет идти трансформация.
Вячеслав Трактовенко: Я бы выделил, что мастер-план связывает стратегию социально-экономического развития и генплан, при этом выделяя конкретные инвестиционные проекты для дальнейшей реализации.
Коль скоро мастер-план включает и экономику, и социалку, и экологию – что из этого идет на первом месте? Всегда же есть ведущее звено.
Юлия Зубарик: Конечно, это экономика.
В ходе разработки мастер-плана определяется, к какому типу принадлежит тот или иной город – промышленный ли это центр, или региональный/федеральный административный центр, или точка туристического притяжения – оценивается текущее состояние экономики, сильные и слабые места, на основе чего высчитываются потенциальные доходы бюджета.
Мастер-план – все-таки документ реального планирования, а не башня из слоновой кости. Чтобы понять, чем живет город сейчас и чем будет жить в будущем, в первую очередь надо понять его финансовую составляющую.
Далее город, как луковица, раскладывается по слоям, анализируется: как обстоит дело с жилой недвижимостью? А с коммерческой? Что с инфраструктурой – инженерной, транспортной, социальной, досуговой?
Один из аспектов – туристический. Нужно понять, есть ли в городе уже туристические аттракторы [точки притяжения], хватит ли их потенциала с учетом планируемого места туризма в жизни города. Если нет, предлагаются новые.
Например, в мастер-плане Грозного мы предложили создать в центре города 7-километровое зеленое кольцо [что-то похожее на Бульварное кольцо в Москве, которое хотя и не совсем кольцо, а полукруг], по которому жители и гости города могли бы прогуливаться, а сопутствующая бизнес-инфраструктура – зарабатывать.
В этом, кстати, еще одно отличие мастер-плана от генплана: он дает инвесторам ясное понимание, в каком направлении будет развиваться та или иная территория, какие инвестиционные проекты на ней возможны, какие вложения и какую прибыль они сулят.
Мастер-планы делают городское развитие более комплексным, прозрачным и понятным как для жителей, так и для бизнеса и местных властей.
Но город – крайне сложная система, поменяв что-то в одном месте, можно получить неожиданные, и не всегда позитивные, изменения в другом…
Юлия Зубарик: Именно. Мы, как хирурги, должны очень аккуратно подходить к живой ткани города и не вырезать ничего лишнего. Семь раз отмерь – один отрежь.
Поэтому мы крайне аккуратно подходим к созданию новых пространств и изменению существующих. Предварительно следует просчитать, где в городе находятся точки притяжения жителей и туристов, как распределяются людские потоки в то или иное время дня, где находятся активности – рабочие, развлекательные, интеллектуальные.
Хорошо, но как это все реализуется на практике? Вот мастер-план Грозного – на чем базировалась разработка? Какие исходные данные?
Юлия Зубарик: У нас был месяц, чтобы подготовить эссе, по итогам которого отбирались три финалиста для дальнейшей работы над мастер-планом. Эссе должно было отразить наше видение Грозного через 10 лет, до 2033 года.
Вячеслав Трактовенко: Организаторы конкурса представили нам результаты большого исследования, которое легло в основу технического задания на мастер-план, и на которое мы во многом опирались при подготовке эссе.
Мы также провели встречи с разными группами стейкхолдеров: с представителями мэрии Грозного, с университетами, целым рядом компаний, а еще анализировали открытые данные, в том числе стратегию социально-экономического развития Грозного и Чеченской Республики в целом.
Юлия Зубарик: На саму работу по мастер-плану было отведено три месяца, это невероятно короткий срок, такой забег 24/7, но мы, скажем так, финишировали первыми: наш проект занял на конкурсе первое место.
После этого нам дали четыре месяца на доработку с учетом мнения всех заинтересованных сторон, и на данный момент мастер-план одобрен на уровне главы региона.
Все города с одной стороны похожи друг на друга, с другой – у каждого свое лицо. Какое лицо у Грозного?
Вячеслав Трактовенко: Грозный – город, который очень активно растет. Существенная особенность города – очень молодое население, которое к тому же быстрыми темпами растет, примерно на 100 тысяч человек за последние 10 лет [в конце 2000-х в Грозном жили 230 тысяч человек, в 2023-м – 331 тысяча].
Собрав эти факторы вместе, мы увидели, что целью новой социально-экономической модели развития Грозного должно стать снижение зависимости от федерального бюджета и создание целого ряда отраслей экономики, привлекательных для частных инвестиций.
В дальнейшем они должны сформировать платежеспособный спрос и в целом поднять уровень экономики и жизни в Грозном.
Так, и к чему сводится ваш мастер-план развития этого «города молодежи»?
Юлия Зубарик: Мы опирались на пять сил Грозного, которые выявили в процессе изучения города: сила технологий, сила личности, сила культуры, сила природы и сила времени. В соответствии с ними сформировали порядка 22 проектов, нацеленных на развитие реального сектора экономики, образовательной, жилищной и социальной сфер.
В области жилищных и социальных проектов нашей первой задачей было усиление центра города за счет соединения приоритетных территорий, которые были даны нам в разработку. В нашей концепции весь центр опоясывает зеленое кольцо, которое мы назвали «Сердце Грозного» - я уже упомянула его выше.
Это пешеходный бульвар протяженностью около семи километров, который связывает все главные достопримечательности города: мечеть «Сердце Чечни», башню «Ахмат Тауэр», центральный городской рынок «Беркат» и проектируемые нами исламский финансовый центр, культурную ось, креативный кластер и центральный парк.
Один из вызовов для Грозного – расселение старого ветхого жилого фонда и обеспечение жителей качественным и комфортным жильем. Поэтому в нашей концепции появились такие жилищные проекты, как исламский жилой комплекс, исламский городок, жилые комплексы «Сунжа ривер» и «Три поколения», где дома устроены так, чтобы комфортно вмещать родственников трех поколений семьи в соответствии с культурными традициями чеченцев.
Из интересных проектов, которые мы инициировали, можно выделить благоустройство набережной Сунжи, чтобы вернуть реку городу и устроить прогулочную и зону отдыха на многих ее участках.
Недалеко от центра Грозного расположено Чернореченское водохранилище, которое жители называют Грозненским морем. Мы предложили создать вокруг него ряд объектов: туристический центр, базарную набережную, арт-объект в виде непрерывного моста, который соединяет две стороны моря, и реабилитационный центр «Дом поколений», предназначенный для совместного пребывания детей с особенностями развития и пожилых людей.
Вячеслав Трактовенко: Один из основных запросов мэрии Грозного заключался в том, чтобы разработать конкретные инвестиционные проекты с конкретными инвесторами, своего рода инструменты быстрых побед.
В соответствии с пятью силами города мы выделили три основные направления его экономического развития:
· Грозный как образовательная столица для всего Северо-Кавказского федерального округа. Здесь предполагается создание межвузовского кампуса с опорой на инфраструктуру существующих вузов города и недавно открывшийся филиал МГУ, а также создание первого на Северном Кавказе инновационного научно-технологического центра (ИНТЦ).
· Развитие технологий обеспечения безопасности – сильная сторона региона в силу его культуры и исторических особенностей.
· Грозный как общественно-деловой и финансовый центр по взаимодействию с мусульманскими странами, где есть ряд крупных федеральных мероприятий и событий: большое ЭКСПО, реализация эксперимента по исламскому банкингу и финтеху в целом.
И так ваша заявка победила?
Юлия Зубарик: Да, наш проект был детально проработан в соответствии с техзаданием, мы даже превзошли ожидания организаторов конкурса и заказчика, углубились в понятие «мусульманского жилого дома», предложили развитие реального сектора экономики, дали четкие прогнозы и расчеты по демографии, по отдаче экономики за счет реализации мастер-плана.
Вячеслав Трактовенко: Как мне кажется, нам удалось создать обоснованную социально-экономическую модель, которая перезапускает Грозный и выводит экономику города на инвестиционный цикл.
Мы увязали проекты друг с другом с точки зрения пространственного и территориального распределения, сроков реализации и получаемой от них синергии. Мы увидели и структурировали «большую систему» формата тех, над которыми работают на Master in Public Strategy. И только после нее это все переходит на уровень отдельных архитектурных решений.
Замечательно. Но, возвращаясь к общей повестке, если мастер-план так хорош для всех, почему заказывают его разработку не муниципалитеты, а бизнес или различные институты развития?
Юлия Зубарик: В этом и сила, и слабость нынешнего положения мастер-планов: в отличие от генеральных планов, они не учтены в отечественном законодательстве, такой категории просто нет, что отчасти и делает эти документы такими гибкими и удобными.
Такая статья расходов, как «разработка мастер-плана», в городских бюджетах пока де-юре невозможна, именно поэтому эти работы заказывает или крупный бизнес, например «Норникель» в Норильске, или агентства развития федерального или регионального масштаба, например «ДОМ.РФ».
А генеральные планы?
Юлия Зубарик: А генеральные планы как раз учтены в законодательстве всех уровней, поэтому финансирование этой категории идет без проблем. Но из-за их сущности документы эти эффективными назвать сложно.
Фактически, любой генеральный план любого города на момент принятия – это уже устаревший документ, рудимент. Они устаревают еще до того, как их формально принимают законодательные органы власти. Просто ввиду своей сущности. Априори.
Мой любимый пример – это генеральный план Москвы, который был принят в 2010 году. К этому моменту он устарел не только концептуально, его разработчики не смогли предсказать девелоперский бум последующих 10-15 лет, в частности застройку промышленных зон.
В итоге все последующие грандиозные инфраструктурные проекты типа БКЛ реализовывались в Москве уже помимо генерального плана, который не учитывал необходимость расширения инженерной, транспортной, социальной и иной инфраструктуры в бывших промзонах.
На 2010 год промзоны были единственной опцией для массового жилищного строительства в черте города. Поскольку учтено это в генплане не было, пришлось придумывать все на ходу.
Так вот, возвращаясь к юридическому аспекту мастер-планов, несмотря на их не до конца узаконенный статус на данный момент, связанная с ними повестка активно идет вперед при участии президента…
Президентов республик? Они же все «главы» теперь?
Юлия Зубарик: Нет, президента Российской Федерации! Разработка мастер-планов – один из градостроительных сюжетов, которому уделяют большое внимание на федеральном уровне, в том числе благодаря чему он развивается так активно.
В февральском послании Федеральному собранию [2024 года] глава государства предложил «определить перечень более 200 крупных и малых городов, для каждого [из которых] должен быть разработан и реализован свой мастер-план».
Параллельно повестка продвигается в сторону закрепления в законодательстве такого понятия, как мастер-план. Я вхожу в различные экспертные группы, которые предлагают, как именно это можно сделать де-юре, и вижу интерес не только со стороны государства, но и бизнеса.
Крупные девелоперские компании – не буду называть, какие – хотели бы поучаствовать в юридической формализации этого инструмента. Больше того, они выражают готовность финансировать разработку мастер-планов в различных городах, входящих в периметр их интереса.
Города с мастер-планом для бизнеса более понятны и предсказуемы, поэтому компании сами заинтересованы в том, чтобы такие инструменты там использовались.
С другой стороны, нет ли в этом рисков? Ведь гибкость мастер-планов отчасти связана с тем, что они не входят в перечень стандартных градостроительных документов, находятся как бы вне этой орбиты.
Юлия Зубарик: Разумеется, риски есть. Участники законодательного процесса сейчас пытаются пройти по тонкому льду. Мастер-планы необходимо формализовать таким образом, чтобы они не стали неповоротливым бюрократическим инструментом, но сохранили гибкость.
