Вадим Покровский — заведующий лабораторией биохимических основ фармакологии и опухолевых моделей НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина, заведующий кафедрой биохимии им. Т.Т. Березова РУДН и один из ведущих в России экспертов в области онкологических заболеваний.
Какие тенденции в онкологии актуальны сейчас? Почему «золотой век» хирургии уже позади? Какие факторы способствуют развитию онкологических заболеваний? И как это все связано с бизнес-образованием? На эти другие вопросы Вадим ответил в ходе беседы с InTrend.
Это интервью — часть спецпроекта к 15-летию Executive MBA- и MBA-программ Школы. О своей карьере, пути в бизнес-образование и силе социального капитала рассказывают выпускники дипломных программ из бизнеса, государственной и социальной сфер.
Вадим, вы доктор медицинских наук, профессор, автор множества научных публикаций и патентов, а в январе получили награду правительства Москвы как молодой ученый. Медицина вам была интересна всегда?
Вадим Покровский: С одной стороны, да. С другой, мысль о том, что я должен лечить больных, изначально возникла не столько у меня, сколько у моей мамы. Она и отдала меня в медицинскую школу.
Потом я поступил по системе «школа-вуз» в Сеченовский институт, окончил его. В процессе попробовал себя в качестве санитара оперблока, медбрата приемного отделения.
Понял, что не хочу заниматься клинической медициной, и ушел в науку — мне это интересно, и я убежден, что это направление, в котором мне есть что сказать.
До сих пор, с 2006 года, я работаю в той же лаборатории, в которой проходил аспирантуру. Что касается премии, то она не была какой-то осознанной целью: я просто понимал, чем хочу заниматься и придерживался этого направления. А результат зависит от того, как это делать.
Мы в лаборатории изучаем механизмы действия противоопухолевой активности лекарственных препаратов: новых потенциальных лекарств, схем комбинированного лечения. Создаем опухолевые модели и изучаем с их помощью, как препараты действуют на опухолевые клетки и влияют друг на друга.
Какие тренды в области онкологии сейчас развиваются?
Вадим Покровский: В онкологии существует три базовых подхода к лечению злокачественных новообразований: хирургическое вмешательство, лучевая терапия и другие варианты физических способов лечения и лекарственная терапия или, как ее раньше называли, химиотерапия.
Мы занимаемся преимущественно химиотерапией. В нашей области в последние годы появилось много принципиально новых средств. Например, иммуноонкологические препараты, они блокируют молекулы, которые отвечают за иммунный ответ.
Таким образом активируется ответ нормальных клеток иммунной системы организма против опухолей. Или технологии типа CAR-T — их тоже можно считать иммуноонколочиескими: в организм вводятся специальные клетки с химерными антигенами, которые могут убивать исключительно опухолевые клетки.
В области лечения физическими методами на смену лучевой терапии приходит протонная терапия, бор-нейтронозахватная терапия, различные методы радионуклидной терапии.
В хирургии «золотой век» прошел. Сейчас в этой области появляются только новые хирургические техники, но принципиальная возможность удаления опухоли не меняется уже многие десятилетия.
Операции становятся все более щадящими, применяются малоинвазивные техники, например трансуретральной резекции. Для восстановления после операции используются разные подходы конструктивной пластической хирургии. При удалении, например, пораженных лимфатических узлов, уточняется объем, чтобы не отрезать лишнего. Но это только технологические или методические улучшения.
Вы получили награду за цикл работ по «исследованию механизмов действия и противоопухолевой активности ферментов, разрушающих аминокислоты». Какие перспективы открывает ваше исследование в лечении? И какими исследованиями вы еще занимаетесь?
Вадим Покровский: В рамках этих исследований мы показатели два важных для науки новых биологических феномена. Первое — противоопухолевые ферменты могут регулировать транскрипцию генов.
Помимо ферментативной функции, у них существует еще и вспомогательная — функция транскрипционного фактора. Мы показали, что некоторые аспарагиназы могут регулировать транскрипцию генов теломеразы, и дополнительно ограничивать рост опухоли через этот механизм.
Второе наше достижение — это так называемые фармакологические пары, или фермент-пролекарственная терапия, когда фермент может являться одним из двух компонентов терапии.
В организм пациента вводится нетоксичное вещество и нетоксичный фермент. Под действием фермента нетоксичное вещество превращается в токсичное. Ключевой вопрос — как доставить это вещество или фермент к поверхности опухолевых клеток так, чтобы в месте их локализации сконцентрировалось данное токсическое соединение.
Эти исследования — это примерно 10% работы нашей лаборатории. Кроме этого проведена огромная техническая работа по получению штаммов продуцентов, по оптимизации очистки и выделения белков, по изучению их ферментативных свойств, биологических характеристик, противоопухолевого эффекта, механизмов действия.
Если говорить про прикладные вещи, у нас есть подходы к исследованию специфической противоопухолевой активности — Preclinical Proof-of-Concept (исследование потенциала лекарственного препарата на ранних стадиях разработки). Мы параллельно проводим 5-10 таких исследований практически каждый день.
Проводили ли вы исследования веществ, которые встречаются любому в повседневной жизни? Например, продуктов? Можете ли порекомендовать, как человеку максимально себя обезопасить?
Вадим Покровский: Такие исследования мы не проводим, но рекомендации по профилактике рака существуют.
Первый подход: чтобы не заболеть, нужно исключить из рациона определенные продукты. Второй подход: чтобы не заболеть или снизить скорость прогрессирования рака, нужно определенные продукты добавить.
Что касается «исключить». Можно ориентироваться на список канцерогенов, составленный экспертами МАИР (Международного агентства по изучению рака) и понять, когда они могут образовываться.
В частности, они появляются при очень высоких температурах, например, когда готовится мясо на открытом огне. То есть шашлыки — канцерогенны. Красное мясо — доказанный канцероген, и его потребление в больших количествах — это фактор риска развития рака.
Что касается «добавить». Обычно предлагают включить Омега-3 жирные кислоты, иногда — антиоксиданты или витамины. Но неверно думать, что изменение или добавление какого-то продукта может снизить риск развития рака.
В рамках этого подхода подразумевается правильное сбалансированное питание с пропорциональным соотношением жиров, белков и углеводов, с присутствием витаминов и микроэлементов.
При этом желательно, чтобы в рационе было большое количество клетчатки и других медленно- или неперевариваемых пищевых факторов, которые также дают пищу для микрофлоры.
Что касается антиоксидантов — с ними нужно быть особенно осторожными. Последние исследования показывают, что если опухоль уже есть, то антиоксиданты могут ускорить ее рост.
Какие еще факторы могут спровоцировать раковое заболевание?
Вадим Покровский: Существует четыре классические теории канцерогенеза — физическая, химическая, гормональная и инфекционная. Физическая говорит о том, что есть физические факторы, которые могут приводить к развитию злокачественных опухолей. В частности, ультрафиолетовое излучение определенной длины волны может повреждать ДНК в поверхностно находящихся клетках и повышать риск развития, например, меланомы.
К химическим канцерогенам относится большое количество продуктов неполного сгорания углеводородов и присадок, которые используются в авиационном топливе или бензине. Люди, которые контактируют с этими присадками, с топливом, подвержены повышенной частоте развития опухоли, например, легких.
В рамках инфекционной теории канцерогенеза мы преимущественно говорим о вирусах, из-за которых повышается частота образования мутаций и развития опухолей. Это вирусы папилломы человека 16-го и 18-го типов, вирус гепатита В и С, Т-лимфотропные вирусы, вирус Эпштейна–Барр и другие.
Гормональная теория канцерогенеза говорит о том, что есть некие гормон-зависимые ткани, например, предстательная и молочная железы. При гиперэкспрессии рецепторов и при избытке гормонов в этих органах могут развиваться опухоли.
Но базовым механизмом развития опухоли всегда будут являться мутации. Четыре типа факторов влияют на геном человека и в нем образуются «поломки». В некоторых случаях накопление этих «поломок» могут сопровождать опухолевую прогрессию и приводить к тому, что клетка с мутациями постепенно озлокачествляется.
На первый взгляд, ваша деятельность никак не связана с предпринимательством. Зачем вы получили бизнес-образование?
Вадим Покровский: В последние годы я занимаюсь почти исключительно научной работой, преподаванием и решением административных задач. А до этого долго работал в издательском бизнесе, в биофармацевтическом венчурном инвестиционном фонде, в производственной и дистрибьюторской фармкомпаниях.
В 2018-2019 годах ощутил профессиональную стагнацию. Вариантов, как развиваться дальше, было немного: либо поменять работу, но тогда я не хотел этого делать, либо пойти учиться. Я выбрал учебу.
Почему именно СКОЛКОВО? Если идешь на какую-то программу, нужно идти на лучшую. Лучшая в России — в СКОЛКОВО.
Был вариант поехать учиться за рубеж, но это предполагало отрыв от производства: или на год перестать работать и переехать за границу, или ездить на модули. Это было для меня невозможно.
Поэтому СКОЛКОВО оказалось в приоритете. Мой хороший знакомый, который также окончил MBA, посоветовал участвовать в программе грантов. Мне повезло, я выиграл и поступил на программу.
Как повлияло на карьерный трек обучение на MBA?
Вадим Покровский: Влияние Школы сложно связать с каким-то конкретным карьерным событием: формально мои должности в науке в 2017 и в 2024 году ничем не отличаются.
Может быть, моя нынешняя жизнь и без обучения в СКОЛКОВО сложилась бы так, как складывается сейчас. А может быть и нет. В любом случае образование дало силы, и думаю, что все-таки помогло сделать правильный для меня выбор.
Я долго совмещал науку и бизнес, а когда это стало невозможно, ушел в науку. Потому что есть вещи, которыми нравится и хочется заниматься, и самое главное — ты понимаешь, что заниматься ими — правильно.
Для меня правильно — писать учебники, создавать образовательные программы, проводить прикольные конференции для молодежи. Последние два года я практически не занимаюсь бизнесовыми проектами, посвящаю себя научной и образовательной деятельности.
В бизнесе моя работа заключалась в структурировании лицензионных сделок. Я получал зарплату, которая вполне сопоставима с нынешними зарплатами в науке, но при этом не испытывал удовлетворения от того, что делаю что-то хорошее для людей. Поработал, получил зарплату, съел зарплату. И что дальше? Нет какого-то вклада в будущее.
Сейчас говорят о том, что в России готовят инженеров и изобретателей, но не учат их думать о рентабельности проектов. И что молодым ученым нужно в том числе давать бизнес-знания. В этой связи такой вопрос: как вы считаете, необходимы ли эти знания специалистам в вашей области? И должны ли быть рентабельными проекты, направленные на поиск лекарств и способов лечения онкологии?
Вадим Покровский: Про рентабельность проектов просто говорить в контексте FMCG или относительно простых товаров, которые быстро выходят на рынок. Сегодня появился прототип, через месяц — пилотная версия, через год запускаются продажи готового продукта. Изучили рынок, вложились в маркетинг, просчитали косты — и пошли зарабатывать.
Разработка лекарственных препаратов длится годами. Большая часть этого процесса в принципе не может быть рентабельной, а нужна для того, чтобы научно подтвердить гипотезу. Причем, это не фундаментальная наука, а прикладная, но не дающая какого-то практического результата — готового лекарства или способа диагностики. Кроме того, многие вопросы при разработке и выводе на рынок лекарств находятся в поле зрения этики.
При этом, конечно, нельзя совсем не говорить про рентабельность разработки. Препараты оказываются в рынке потому, что их туда выводят компании, которые предполагают получить прибыль.
Мы на нашей магистратуре говорим про коммерческую успешность, объясняем, почему это важно для запуска проектов. Рассказываем, что существуют регуляторные и бизнесовые рамки, которые диктуют требования к исследованиям. Но при этом показать это все на практике сложно.
Дело в том, что в разработке участвует множество специалистов разного профиля — врачи, ветеринары, химики, биотехнологи, технологи лекарственной формы. При этом за цикл обучения в магистратуре лекарство еще не будет готово — никто не в состоянии достичь результата за такой короткий срок.
Наши студенты могут охватить и осмыслить только небольшую часть этого процесса. Этим отличается именно фарма — в других медицинских направлениях дела обстоят иначе. Например, в области средств диагностики, софта, девайсов для пациентов типа стелек или корсетов можно быстро создать продукт. И такие проекты реализуются, в том числе, студентами.
При этом мне кажется, что бизнес-образование для всех — бесполезно. Нельзя научить быть предпринимателем. Если у человека есть талант к запуску своих идей, он реализует их и будет драйвить интуитивно, по своим психологическим особенностям и лидерским качествам.
Наверно, научить можно того, кто и так занимается бизнесом более-менее успешно. Таких людей образование может немного подтолкнуть, подсказать решения. На примере каких-то кейсов он может разобрать ошибки и понять, как их избежать. Он получит инструменты управления персоналом и финансового планирования. Условно, 95% — это личные данные, а 5% — то, чему можно научить.
А в нынешней работе вам бизнес-знания, полученные в Школе, как-то помогают?
Вадим Покровский: Некоторые вещи, которые раньше я делал «по наитию», сейчас получаются осознанно и иногда лучше. Но для меня жизнь после обучения не изменилась на «до» и «после». Образование дало силы, позволило расширить кругозор и круг общения.
Нетворкинг в моем случае не конвертируется в деньги, продукты или рабочие связи. Но для меня именно он представляет самую большую ценность. Я ощущаю, что есть люди, которые поддерживают и уважают.
Кроме того, у меня изначально, в основном, научное окружение, а на программе совсем другие люди — из других сфер, с другими интересами, другим жизненным опытом, ценностями и взглядами. Они дают возможность посмотреть на окружающие вещи другими глазами. Это и интересно, и помогает толерантнее относиться к другим людям в принципе.
