Это интервью – часть спецпроекта, посвященного 15-летию EMBA- и MBA-программ Школы. О своей карьере, пути в бизнес-образование и силе социального капитала рассказывают выпускники дипломных программ из бизнеса, государственной и социальной сфер.
Надежда Лауниц – с мая 2023 года по настоящее время гендиректор федеральной сети клиник микрохирургии глаза 3z, учредитель и директор НКО «ЛенЗдравКлоун», помогающего детям и взрослым с тяжелыми заболеваниями снизить стресс от пребывания в больнице, а также титулованный ледолаз (ледолазание – одна из дисциплин альпинизма, посвященная преодолению ледового рельефа) и спортивный функционер.
На EMBA люди с ординарными биографиями, кажется, вообще не попадают, но у вас даже на общем фоне яркий кейс. Первая грань образа – топ-менеджер, прошедший путь от помощника юриста до CEO, вторая – учредитель одной из первых в России НКО по медицинской клоунаде «ЛенЗдравКлоун», третья – мастер спорта по альпинизму, марафонец и организатор чемпионатов. Хватит на несколько биографий. Как успеваете?
Надежда Лауниц: Да, пришлось немного перетасовать все (смеется). В последнее время все три сферы немного трансформировались, начиная с корпоративной работы: я много лет проработала в юриспруденции, потом перешла в классический менеджмент. А два других трека, спорт и благотворительность, даже чуть-чуть объединились.
Долгое время они существовали как три независимых, но жизнь вносит коррективы. В этом году мне пришлось взять тайм-аут в занятиях ледолазанием [Надежда – многократный обладатель Кубка России по ледолазанию и бронзовый призер Чемпионата мира, председатель комиссии ледолазания Федерации альпинизма России].
Я с 2006 года выступала, потом судила, потом занималась организацией соревнований, международных тоже [в том числе Чемпионата Европы и мира и первых в истории параспортивных соревнований по этой дисциплине]. Поскольку международное ледолазание для России в данный момент стоит на паузе, а российское я передала в надежные руки, этим спортом я пока больше не занимаюсь как функционер.
Да, хожу в горы как любитель, но не более. И не оставляю марафоны, причем они все больше стыкуются со вторым моим треком, социальным. В прошлом году провела свой первый благотворительный забег «Я с тобой» в поддержку онкологических и гематологических пациентов, в основном детей.
В этом году тоже провожу, поэтому выходит как-то так: социальная повестка объединяется со спортивной. А как спортсмен, наверное, я закончила карьеру, тем более у меня выявили непростое заболевание – рак крови. Пришлось поэтому все эти активности пересобрать.
Рак крови? Желаю всяческого здоровья…
Надежда Лауниц: Да.
Уже впоследствии выяснилось, что все свои восемь марафонов я пробежала с ним, с раком. Поэтому, наверное, мне можно сделать скидку (смеется).
Вы говорите об этом заболевании так спокойно и даже иронизируете – сила духа, честно говоря, видна сразу. Еще раз желаю здоровья.
Надежда Лауниц: Спасибо, я совершенно спокойно об этом говорю, тем более в силу социального своего профиля не один год работаю со сложными пациентами, в том числе с онкологическими заболеваниями.
«ЛенЗдравКлоун» всегда занимался такими детьми, а потом мы добавили туда взрослых пациентов: оказалось, что психоэмоциональная работа нужна и им. Причем, возможно, даже больше, чем детям: дети хоть как-то выплескивают эмоции, в отличие от взрослых. Так уж устроено общество, культура, не знаю, что.
Поэтому в моей профессиональной среде принято открыто говорить [о своих заболеваниях], не делать из этого ни трагедию, ничего. Это решает очень много проблем.
Коль скоро я в силу участия в благотворительности сопричастна этой проблематике с 2012 года… сейчас воспринимаю этот диагноз просто как очередной виток жизни. Не более.
И в целом готова делиться опытом, потому что опыт других пациентов часто полезен, он помогает быстрее сориентироваться, расставить приоритеты. Странно, наверное, сравнивать, но это так же, как в корпоративной среде – полезно учиться и перенимать управленческий опыт.
Здесь все то же самое, такой же типовой эмоциональный путь: если ты знаешь, с чем имеешь дело, знаешь, какие состояния переживешь, от отрицания до принятия, тебе проще управлять своими состояниями и, вообще, тем, что с тобой происходит, как ты планируешь свою жизнь и терапию. Абсолютно точно.
А «ЛенЗдравКлоун» на фоне всех этих событий как себя ощущает? Вы по-прежнему руководите?
Надежда Лауниц: Да, я учредитель и директор, все в силе. Проект актуален, более того, подрастает территориально: мы начинали в Петербурге как группа волонтеров, далее проект трансформировался и вышел в другие регионы.
Мы сейчас работаем еще в Краснодарском крае и Ростовской области. И, кстати, эти субъекты у нас появились благодаря СКОЛКОВО, потому что несколько моих однокурсников из этих регионов поддержали проект – сказали, что хотели бы распространить нашу деятельность на их родные города.
А еще до этого, до СКОЛКОВО, из Петербурга я переехала в Москву, и через какое-то время у нас появилась команда там, поэтому сейчас работаем на эти четыре субъекта, но не планируем останавливаться.
В прошлом и в начале этого года у нас был совместный с международной фармацевтической компанией «Сервье» проект «Смеемся, чтобы жить», в рамках которого «ЛенЗдравКлоун» поработал в 11 новых для нас регионах России. Это были разовые мероприятия, но и по ним видно: потребность в такой помощи в других субъектах тоже есть. И, соответственно, поле для расширения.
Медицинская клоунада – это же прежде всего для пациентов, уже долгое время пребывающих в стационаре?
Надежда Лауниц: Да, в этом случае это имеет больше смысла и большую доказанную эффективность, нежели в ситуации, когда ребенок попал в больницу с несложным заболеванием на короткий срок. Но вообще в мире это направление много где используется, в основном при различных болезненных манипуляциях.
Это и ожоговые центры, и травматология, и все что угодно.
Это все задел на будущее для нас, пока же в России не так много людей и организаций, кто этим занимается, чтобы покрыть всю потребность, поэтому фокусируемся на сложном - в основном это детские онкологические и гематологические стационары. Если взрослые, то тоже онкология.
А идея проекта – ваша?
Надежда Лауниц: Нет, что вы, скопировали у американцев и израильтян (смеется). Там это давно существует, сильно дольше, чем в России: если в Америке медицинская клоунада появилась в 1986 году, в Европе и Израиле чуть позже, у нас… наверное, всего лет 15 назад.
И наш проект в России не был первым. Первым, наверное, громко заявил об этом направлении Константин Седов, начавший развивать и сделавший много для медицинской клоунады. Но и в Советском Союзе было похожее – пусть не так системно, не в рамках специализированных организаций, но артисты цирка, клоуны тоже работали с детьми в больницах.
Недооценивать эту работу нельзя, но все-таки она не была такой системной, как сейчас. А в современном виде это направление появилось в России в середине 2000-х.
Я присоединилась к этому направлению сильно позже, у меня тогда подруга занималась медицинской клоунадой и как-то само собой родилась идея создать собственную организацию. Это было в 2012-м. Тогда нас было несколько человек и начинали с одной больницы.
Сильно позже их стало много, но в наших первых больницах до сих пор работают медицинские клоуны.
Сложно ли было на тот момент получить доступ к пациентам?
Надежда Лауниц: Не то слово.
Прорваться в больницу с этой идеей было очень тяжело. Этим как раз занимался второй учредитель, и я даже не представляю, как ей это удавалось. Все очень скептически к этому относились и, скорее, не пускали, потому что «зачем пускать-то непонятное что-то и с непонятной пользой». Такая логика была.
За эти 15 лет, к счастью, получилось поменять отношение медицинского сообщества к этому направлению. И сейчас, заходя в любую больницу, мы чаще всего видим, что там готовы сотрудничать. Больше того – часто из самих больниц к нам приходят с предложением сотрудничества, заранее зная об эффективности этой работы.
Врачи понимают, что им проще, когда есть люди, которым можно поставить очень простую задачу: чтобы ребенок, например, кушал, не плакал и делал еще что-то нужное для лечения и восстановления.
Этот положительный опыт сотрудничества потом стал по сарафанному радио передаваться внутри медицинского сообщества. И сейчас, в целом, больниц, где нас ждут, больше, чем мы можем реально посетить.
А раньше?
Надежда Лауниц: А раньше все было наоборот.
Раньше ты стучался, тебя не пускали, не понимали. Хотя казалось бы… Тяжело, конечно, встраиваться в чужие процессы даже с благой целью, особенно в медицине – это достаточно консервативная отрасль.
Хотя за последние лет 15-20 отношение к благотворительным организациям и в медицине, и в целом существенно улучшилось – об этом, кстати, говорила в недавнем интервью директор фонда «Подари жизнь», слушательница EMBA в СКОЛКОВО Екатерина Шергова.
Надежда Лауниц: Небо и земля: то, как стало, и то, как было.
Благотворительность стала более системной - это большой путь от адресной помощи отдельным нуждающимся к системным проектам, решающим целый ряд социальных проблем.
На это оказывает влияние много факторов: и усиление управленческих практик в секторе, куда приходит все больше людей из бизнеса, и появление образовательных программ для НКО, и социально-экономические изменения в обществе, такие как, например, изменение благосостояния людей, их готовность вкладывать часть своих доходов в благотворительные проекты, и появление ответственности за то, что происходит вокруг тебя.
Соответственно, чем больше системных проектов, тем более развитым считается сектор благотворительности. Россия здорово продвинулась в этом.
Хороший пример с хосписами. Есть известный Фонд «Вера», который прошел этот путь: из местной частной инициативы в Первом московском хосписе они трансформировались в системную организацию, без которой сейчас развитие хосписного движения в России немыслимо.
В целом, я бы сказала, что третий сектор стал более профессиональным. Появились специалисты и в области медицинской клоунады, для которых это такая же работа, как и любая другая, а не волонтерство pro bono.
Два года назад мы совместно с Фондом ММК выпустили первых дипломированных специалистов. Их пока немного, но они есть, и в будущем, полагаю, рост спроса на таких специалистов приведет к появлению полноценной парамедицинской профессии, особенно учитывая общий рост тревожных состояний в обществе в последние годы.
Такая модель есть в Израиле, и она там суперэффективна. Они идут как раз очень классическим путем, через исследования эффективности работы медицинских клоунов в тех или иных медицинских процедурах, тестируют гипотезы, измеряют уровень кортизола [гормон, помогающий организму реагировать на стресс] и другие показатели, которые влияют на процесс восстановления, и по итогу встраивают медицинскую клоунаду туда, где она наиболее полезна.
А у нас такой академический подход практикуется?
Надежда Лауниц: Во-первых, мы используем то, что уже есть в мире: если есть, например, израильские исследования по влиянию медицинской клоунады на уровень тревожности, на уровень кортизола, почему бы не взять их результаты?
Во-вторых, вдумчивых исследований в России, к сожалению, не было. Были исследования на небольшой выборке, но это не то. Полноценное рандомизированное клиническое исследование – это достаточно дорогостоящее и трудозатратное мероприятие, и для небольших НКО неподъемное.
С другой стороны, Европейская федерация медицинской клоунады, куда входит более 200 организаций со всего мира, регулярно публикует результаты исследований, ряд исследований есть на PubMed [поисковая система по биомедицинским исследованиям, созданная Национальным центром биотехнологической информации США]. Так что недостатка в информации нет, сообщество в глобальном смысле большое, и все готовы делиться опытом.
Так, по двум трекам вашей жизни пробежались – спортивному и социальному, время подойти и к третьему. Или первому? Как вы попали в медицинский бизнес?
Надежда Лауниц: Эффект СКОЛКОВО (смеется).
Сеть офтальмологичеких клиник 3Z – это семейный бизнес, и одна из основателей группы компаний, Инна Фридман, училась со мной на одном потоке на EMBA. Там познакомились, и так вышло, что Инна Владимировна пригласила меня к себе в качестве генерального директора.
Сразу согласились?
Надежда Лауниц: Нет, я сначала подумала: ну какая микрохирургия глаза, я никогда до этого в медицинском бизнесе не работала, что там может быть интересного для меня.
И генеральным директором же тоже не работали?
Надежда Лауниц: Да, управляла большими проектами, но генеральным директором не была. И вот в прошлом году все сложилось так, что я, условно, с 33-го раза согласилась на переход.
И нисколько не пожалела. Тем более и явные пересечения нашлись. Я же давно занимаюсь благотворительностью, так что эта потребность помогать нашла выражение и тут, в медицине.
Надо сказать, что навыки, приобретенные в СКОЛКОВО, конечно, сильно помогли при таком переходе.
Так, роль СКОЛКОВО в вашем карьерном росте ясна, но с таким ли запросом вы шли на EMBA?
Надежда Лауниц: Запрос безусловно был, но я его не формулировала как «вырасти» или «не вырасти», скорее как «уйти от узкой специализации».
Я же до 2019 года, почти 20 лет, работала исключительно в юриспруденции, трек был от помощника юриста к руководителю юрслужбы. И в какой-то момент возник вопрос «Что дальше?».
Вообще, такой классический путь inhouse-юриста, который вырастает до руководителя… И дальше что? Ничего? Непонятно?
Надежда Лауниц: Дальше очень просто: либо уходишь в собственный консалтинг, либо так и остаешься в юриспруденции inhouse.
Но для меня проблема заключалась в том, что в любом случае ты занимаешься одним и тем же. Можно сделать свой консалтинг, зарабатывать больше или меньше, можно уйти на более глобальные проекты, но суть одна: ты либо решаешь юридические вопросы, либо руководишь теми, кто решает юридические вопросы (смеется).
Можно еще менять отрасли, но это только на время решает проблему, ты адаптируешься и дальше снова начинается рутина.
А на EMBA вы решили выйти за пределы этого круговорота.
Надежда Лауниц: На самом деле в 2018-2019 году мне приходилось в своей роли [руководитель Юридической службы IT- и телеком-компании «Стрим», части экосистемы МТС] подключаться к решению вопросов, смежных или совершенно не связанных с юриспруденцией.
У меня было четкое ощущение, что я принимаю решения интуитивно и мне не хватает академической базы, какого-то фундамента, о который можно было бы опереться. И получалась такая история, что я либо непозволительно много, с точки зрения бизнеса, тратила времени на принятие решения, либо принимала его быстро, но потом долго терзалась сомнениями.
В юриспруденции, где я профи, такого не было – я была уверена в своих решениях и принимала их достаточно оперативно. А в других вопросах такого не было, и поэтому в СКОЛКОВО я хотела под опыт подложить академическую базу и получить, что называется, helicopter view. Научиться правильно «складывать кубик».
С этим запросом я пришла к Андрею Евгеньевичу Волкову, с которым мы по альпинизму много лет знакомы.
То есть как ни странно в Школу вы пришли по спортивной дорожке.
Надежда Лауниц: В каком-то смысле да (смеется). Андрей Евгеньевич на тот момент был президентом Федерацию альпинизма России, а я возглавляла там комитет по ледолазанию. Именно он быстро меня сориентировал по школам, потому как я раздумывала, не поехать ли куда-то учиться за границу.
Андрей Евгеньевич меня «приземлил» и сказал очень простую вещь: в какой стране собираешься жить и работать, там и учись. Если хочешь за границу – смотри зарубежные варианты. Если не собираешься уезжать, приходи к нам в СКОЛКОВО.
А вы не собирались?
Надежда Лауниц: Не собиралась, поэтому остался один вариант – СКОЛКОВО.
Причем я шла в Школу с одним запросом и одним ожиданием, а в итоге… получилось даже не больше, а просто другое. Конечно, есть академическая база, за ней я и пришла в СКОЛКОВО, но кроме нее, происходит еще масса сопутствующих изменений. А может, даже и основных.
Мои собеседники в рамках цикла интервью к 15-летию MBA и EMBA, кстати, на эти изменения обычно и артикулируют особое внимание.
Надежда Лауниц: Да, во-первых, у меня произошел переход в новую профессию и новую отрасль. Я когда еще адмиссию проходила в конце 18-го года и начинала учиться в 19-м, решила уволиться и не устраиваться на новое место, а взять тайм-аут и обдумать, куда идти дальше.
Уволилась. Но едва начала учиться, как меня позвали работать в Департамент соцзащиты города Москвы – а я возьми и согласись при том, что до этого госсектор вообще не рассматривала [Надежда в 2019-2020 годы была первым замдиректора корпоративного университета Департамента труда и соцзащиты Москвы, а в 2020-2023 руководила отделом реализации проектов в ГБУ «Московские социальные центры»].
Там оказалось достаточно интересно, особенно с учетом, что это были непростые времена с ковидом, пришлось заниматься разными направлениями: например, введением противоэпидемического режима в стационарах. Хотя и в целом работа в корпоративном университете охватывала очень широкие направления, так как в периметре департамента и интернаты, и службы занятости, и детские учреждения, и много еще всего.
Затем я перешла на другой проект, это были Центры московского долголетия, тут была полноценная проектная работа (отличная от юриспруденции, которая все-таки является support-функцией в компании), причем на больших объемах, более 10 тысяч сотрудников, десятки учреждений.
И это все в параллели с учебой в СКОЛКОВО?
Надежда Лауниц: Да, и уже впоследствии эффект СКОЛКОВО выразился в переходе в группу компаний 3z в качестве гендиректора.
Получаю, конечно, здесь огромное удовольствие от работы, в том числе потому, что офтальмология, в отличие от других направлений медицины, позволяет быстро видеть результат от того, что мы делаем – большинство пациентов сразу начинают хорошо видеть и очень благодарны.
Вот пазл и сложился.
Надежда Лауниц: Да, и опыт работы в крупных компаниях – я до этого трудилась и в МТС, и в НТВ+, и в других компаниях со зрелой корпоративной культурой и организационной структурой, и опыт работы в социальной сфере со своей особой миссией, и полученные на Executive MBA знания трансформировались в то, что я второй год управляю группой компаний.
Уже без сомнений в собственных управленческих решениях?
Надежда Лауниц: Нет, сомнения всегда бывают (смеется). Но то, что я стала себя намного увереннее чувствовать в вопросах управления таким большим организмом [5 клиник, более 30 диагностических центров, 1000 сотрудников] – это факт.
EMBA помогает как-то более здраво и открыто смотреть на все вещи, которые с тобой происходят, и не только в рабочей жизни, но и в личной. И вообще во всем. Начинаешь смотреть на вещи… не знаю, как сказать.
Осознанно?
Надежда Лауниц: Нет, не осознанно, а, наверное, иллюзии уходят. Запускается процесс переоценки ценностей. К чему он приведет – наверное, у каждого здесь будет свой ответ.
Меня эта переоценка тоже к чему-то привела, а может быть, еще к чему-то приведет. Процесс этот, похоже, длительный (смеется).
Интервью провел Григорий Маслов
