Максим, противоопухолевый препарат который разрабатывает ваша компания, недавно прошел первый этап клинических испытаний. Как давно работаете над проектом?
Максим Кокшаров: Мы занимаемся разработкой препарата 5 лет, а нашей компании уже 8 лет. Все началось с того, что мы познакомились с моим партнером Ириной Алексеенко. Общались на почве общих научных интересов и проблем онкологии. Я по образованию физик, а Ирина — молекулярный биолог. Весь научный базис в компании задает она. Я больше отвечаю за деньги, бизнес-девелопмент, интеллектуальную собственность, логистику, производство, закупки. А Ирина — за результаты клинических исследований, взаимодействие с врачами, эксперименты.
В какой-то момент наша дружба перешла в сотрудничество: мы решили организовать биотехнологическую компанию, которая будет заниматься разработкой оригинальных молекул генной и иммунной терапии, а сейчас — еще и клеточной терапией. Мы хотели довести наши научные разработки до рынка и пациентов и решить такую глобальную проблему, как лечение онкологии. Так все родилось. Сейчас операционная часть между нами разбита, а общие стратегические вопросы мы всегда обсуждаем и решаем вместе.
Наш препарат находится на второй стадии клинических испытаний, но он не единственный, у нас есть и другие. Мы закончили клинические исследования первой фазы, получили разрешение от Минздрава на проведение второй фазы. Это лекарство предназначено для лечения рака головы и шеи, рака шейки матки, рака прямой кишки, саркомы мягких тканей и меланомы. Саркома и меланома — это заболевания, для которых существует ограниченное количество методов лечения. Наш препарат может быть одним из новых инструментов в руках врачей. Сейчас мы получили разрешение на проведение клинических испытаний второй фазы.
Как родилась оригинальная идея препарата?
Максим Кокшаров: В основе, конечно, лежат фундаментальные исследования, в первую очередь, работы очень известного в мире ученого-биохимика Евгения Давыдовича Свердлова. Он научный руководитель проекта. В исследованиях Свердлова был заложен механизм суицидальной терапии раковых клеток. В препарате есть два гена. Один убивает только непрерывно делящиеся, то есть раковые клетки. Второй ген стимулирует иммунную систему на борьбу с такими клетками. Онкоиммунология — это прорыв XXI века.
Проблема в том, что нужно научиться эту генную конструкцию доставлять в раковые клетки. Очень много кто использует вирусную систему доставки. У нас же своя уникальная — наночастица. Она обладает высоким уровнем безопасности, отсутствием серьезных побочных эффектов для пациентов, а также возможностью многократного введения. Клинические испытания первой фазы это подтвердили. А еще ее производство легко масштабировать.
Производство противораковой фармы — эмоционально сложная сфера. Можно ли это называть бизнес-проектом, и есть ли тут место рентабельности и прибыли?
Максим Кокшаров: Заниматься оригинальными молекулами очень сложно. Так не будет, что сегодня ты начал этим заниматься, а завтра — стал миллиардером. Это точно не про деньги и не про тех, кто хочет получить прибыль здесь и сейчас. По крайней мере, в нашей команде деньги точно вторичны.
Конечно, без экономики — никуда. Нужно знать, сколько инвестиций привлечь, сколько денег требуется на производство, какова себестоимость препарата. На пути к рынку сталкиваешься с огромным количеством проблем. И занимаешься ими не благодаря, а вопреки.
Когда видишь, что хотя бы одного человека удалось спасти или продлить ему жизнь, это покрывает все издержки. В этот момент ты по-настоящему ощущаешь себя счастливым человеком. Думаешь: ну, не зря я этим занимался, спасти кому-то жизнь — это бесценно.
Но еще нужно считать объем рынка, потенциальные продажи, сколько будет стоить лекарство, по какой цене его регистрировать. Если у препарата не сойдется экономика, будет сложно привлечь деньги и партнеров для вывода на рынок. Без этого ни один продукт, какой бы он революционный ни был, не дойдет до пациента.
А сейчас как вы решаете проблему? Пользуетесь системой грантов или у вас есть партнеры-инвесторы? Или финансирование идет за счет других ваших бизнесов?
Максим Кокшаров: Разные проекты у нас финансируются по-разному. Какие-то — за счет частных средств, какие-то — за счет государственных инвестиций. Наш противоопухолевый препарат реализуется благодаря «Национальной технологической инициативе» (НТИ). Ее инициировал Андрей Рэмович Белоусов, когда еще был помощником Президента, а также Дмитрий Николаевич Песков, и она была поддержана Президентом Российской Федерации.
Благодаря инициативе НТИ проект получил деньги на доклинические испытания и клинику первой фазы. В России биотех только зарождается, поэтому государство берет на себя финансирование таких проектов. В какой-то момент и у нас появится развитый рынок, большая фарма начнет финансировать или поглощать небольшие компании, которые занимаются разработкой оригинальных молекул. Но сейчас биотех — это огромные риски, и их берет на себя государство, что крайне важно.
Когда препарат появится в широком доступе у потребителя?
Максим Кокшаров: Я очень надеюсь, что мы на второй фазе испытаний увидим хорошие результаты на саркомах мягких тканей и меланоме, и это позволит нам сделать раннюю регистрацию с условием, но при этом мы будем обязаны продолжить клинические испытания третьей фазы. В оптимистичном прогнозе через 2-3 года препарат будет доступен для пациентов. Пессимистичная картина — через 5 лет. Кроме сарком мы также планируем получать разрешение на применение нашего средства в комбинации с иммунной терапией для лечения меланомы.
Дело в том, что для каждого типа заболевания нужно проводить свои испытания, это очень объемная работа. Сначала выводят на рынок выводят препарат для какой-то одной болезни, получают достаточно данных, что пациенты отвечают на эту терапию. Компания начинает получать первые деньги, которые может реинвестировать в другие нозологии. Мы видим, например, перспективы в лечении меланомы, рака головы и шеи, рака шейки матки, а также применения препарата с иммунной терапией. Возможно, по ходу исследований что-то еще добавится. У всех эффективных и безопасных лекарств очень долгая история. Сократить срок исследований нельзя, это может повлечь за собой риски, выявить какие-то побочные явления у пациентов. На первое место всегда ставится безопасность людей.
Расскажите про ваш опыт учебы в СКОЛКОВО. Как ощущаете влияние бизнес-образования на ваш проект?
Максим Кокшаров: Материалы модулей можно сразу же внедрять и применять у себя в проектах. Например, на последнем модуле по проектному управлению были вещи, которые частично внедрены у нас в компании. Мы убедились в том, что правильно управляем проектом. Еще часто на модуль приходят гостевые спикеры, обладающие интересным опытом или кругом знакомых, которые могут помочь развитию проекта. Так, например, сейчас мы структурируем сделку для привлечения следующего раунда, а помогают нам в этом инвестбанкиры, которые до этого приходили к нам на модуль.
Помимо основных программ, у самой Школы активная жизнь. Куча мероприятий, которые организовываются и Школой, и выпускниками,. Это отдельная жизнь, очень насыщенная, разная, где ты можешь обсуждать любые темы, как по бизнесу, так и личные. С одногруппниками ты часто можешь обсуждать то, что не обсуждаешь с самыми близкими друзьями или семьей. Это другой уровень коммуникации. Это постоянный коучинг.
Какой у вас был запрос, когда вы шли на программу?
Максим Кокшаров: Чтобы дальше растить компанию, нужно было приобрести новые знания и компетенции. Хотелось все структурировать, где-то – убедиться, что я делаю правильно, где-то – увидеть, что делаю не так. Кроме того, я понимал, что для роста бизнеса необходимо вводить корпоративное управление и переходить от стартапа к растущей компании. Еще приятным бонусом оказались новые друзья и партнеры по жизни.
Модуль на Камчатке — абсолютно уникален. Там занимаешься и интеллектуальным восхождением, и физическим. Происходят экстремальные ситуации, которые очень сближают людей. Видишь одногруппников с разных сторон. Я вряд ли бы поехал самостоятельно в тур на Камчатку, вряд ли бы добровольно жил в палатке. Что еще добавила Школа, так это полезные привычки — ходить в горы, бегать, хотя бег я всегда не любил.
Что порекомендуете тем, кто только собирается на MBA?
Максим Кокшаров: Обязательно нужно ехать на Камчатку. Делать все то, что говорит профессор Андрей Волков для подготовки к этому модулю. Во время обучения старайтесь жить на кампусе, не уезжать. По максимуму отложите все рабочие дела и сфокусируйтесь на учебе. Еще старайтесь посещать общие мероприятия, которые устраивают выпускники. Например, ежегодный Summerland в Санкт-Петербурге. А еще — как можно больше берите от своих одногруппников. Каждый — это отдельный мир. Наслаждайтесь общением с ними.
