Иван Князев: Вы смотрите программу «Отражение», уважаемые друзья. С вами по-прежнему Тамара Шорникова…
Тамара Шорникова: …и Иван Князев. Приступаем к нашей основной теме, горячей.
Иван Князев: Главная тема дня. Итак, предпринимательские доходы россиян, что называется, пробили дно — они упали до минимума за последние двадцать лет. Сейчас их доля в структуре вообще всех денежных доходов населения страны снизилась до 3,5 % (это данные за второй квартал этого года), тогда как еще в 2000 году она составляла почти 15 %. То есть вот эти 15 % граждане каким-то образом получали, работали на себя, зарабатывали. В первом квартале 2020 года предпринимательских доходов было почти 6 % от их общего числа.
Тамара Шорникова: Какие сферы частного предпринимательства сейчас испытывают самые большие трудности? Насколько серьезно падение доходов частников бьет по экономике в целом и отражается на общем благосостоянии страны? И за счет чего эти доходы можно компенсировать? Давайте спросим у экспертов.
А вы, друзья, расскажите нам, работали на себя или на частника? Обанкротилась ли фирма? Может, кто-то сейчас трудоустраивается на частном производстве. Или вы остались без работы, бизнес «загнулся»? В общем, звоните, рассказывайте ваши конкретные истории.
Иван Князев: Ну а сейчас представим эксперта. Владимир Буев у нас на связи, президент Национального института системных исследований и проблем предпринимательства. Здравствуйте, Владимир Викторович.
Владимир Буев, президент Национального института системных исследований и проблем предпринимательства: Добрый день, Иван и Тамара.
Иван Князев: Владимир Викторович, давайте сразу проясним, что из себя представляют эти предпринимательские доходы. Ведь это не только чистая выручка владельцев какого-то бизнеса, предприятий небольших, ресторанов и так далее. Что они еще в себя включают? Чтобы мы понимали.
Владимир Буев: Вы знаете, это не выручка. Речь идет, во-первых, о доходах индивидуальных предпринимателей. То есть вот то, что получил индивидуальный предприниматель и, скажем, находясь на упрощенной системе налогообложения, или на «вмененке», или на патенте, заплатив определенные отчисленные государству… Если это УСН, то 6 % с оборота либо 15 % с дохода. И все, что остается, — это, собственно говоря, его предпринимательский доход.
Либо, если это компании какие-то (малые, средние, крупные), то все, что выплачивается в виде бонусов, не в виде зарплаты… Ну, менеджеры, крупные директора. Зарплата — это не предпринимательский доход. А все, что выплачивается в виде бонусов, — вот это и есть, собственно говоря, предпринимательский доход.
Все остальное, что идет на зарплаты, — это так и идет как зарплата. Либо доход от собственности — это тоже не предпринимательский доход, в соответствии с методикой Росстата. То есть, совсем грубо, это доходы индивидуальных предпринимателей и бонусы менеджмента, в том числе собственников фирм.
Иван Князев: Просто, если я не ошибаюсь, в эти доходы еще и попадают доходы частных лиц, например, от сдачи своего имущества, в том числе и квартиры. Это тоже туда учитывается? Или где-то подзаработал и так далее.
Владимир Буев: Вы знаете, насколько я знаю методику Росстата, эти доходы попадают в доходы от имущества, от собственности. Это доходы от собственности.
Тамара Шорникова: Хорошо.
Владимир Буев: По большому счету, это рентные платежи. Там говорить о предпринимательских доходах я бы не стал, по крайней мере с точки зрения экономической сути.
Тамара Шорникова: Давайте с частниками разбираться. Вот уже пошли SMS. Ульяновская область: «В 90-х было проще заниматься бизнесом, не было таких налогов и поборов от государства». Москва: «Работаем с братом на себя, доходов практически нет, хватает на аренду и хлеб».
Вопрос в следующем. Я помню, буквально пару месяцев назад, как раз в пору жесткого карантина, как минимум в Москве, мы говорили с разными предпринимателями. Да, было тяжело, но многие все-таки рассчитывали, что сейчас запустятся предприятия снова, начнут ходить клиенты, начнут тратить деньги — и как-то это все можно будет протянуть и дальше отбить.
Что сейчас? Многие ли из них действительно возвращаются к каким-то докризисным уровням? Или большинство все-таки посмотрят и поймут, что они зря тащили на себе это уже мертвое тело своего бизнеса?
Владимир Буев: Да нет, конечно. О возврате к докризисному уровню речи вообще не идет. Условно говоря, если сравнивать с маем, с июнем, то да, идет некоторый рост. Но что принимать за базу? Если база низкая, то и скачок большой. Если база высокая, то скачка нет. База высокая по сравнению с сегодняшним днем была в начале года. В сравнении с началом годом, естественно, это обрушение произошло.
Кроме того, если говорить о системных причинах, то тот самый коронавирус, который случился у нас в этом году, — это был лишь маркер того, что с экономикой российской происходит. А наша экономика, по сути, идет в русле государственно-олигархического капитализма. То есть рынки, ниши свободной конкуренции сужаются, скукоживаются, крупные компании вытесняют мелкие и даже средние бизнесы из различных ниш. И это идет по всей вертикали.
Поэтому коронавирус был только маркером, он подсек и так нестабильную финансовую базу для малого бизнеса. А ниши скукоживались. И это во всех отраслях видно. Если взять торговлю, то там развитие сетей, этих глобальных сетей, российских сетей. Это общемировой тренд, по большому счету. Здесь ниши для малого торгового бизнеса сужаются.
Если говорить о каких-то производственных вещах, то тут даже мелкие компании, которые могли бы встраиваться в цепочки субконтрактинга и поставлять какие-то совершенно особые и уникальные детали крупному производству, туда крупные компании тоже заходят и этот рынок тоже монополизируют.
Поэтому понятно, что все те из того количества людей, которые раньше были предпринимателями, входят в цепочку добавленных стоимостей, в монопольные цепочки. А кто не входит… Даже если мы посмотрим, почему были в 2000 году 20 % в общей структуре доходов предпринимательские доходы, а сейчас — всего 3,5 %. Это о чем говорит? Не только о том, что предпринимательские доходы скукоживаются в России, сколько о том, что бизнес после этого карантина рухнул в тень. И доходы предпринимательские тоже стали теневыми.
Иван Князев: Давайте дадим слово нашим телезрителям. У нас на связи Краснодар, Инна дозвонилась. Инна, здравствуйте.
Зритель: Добрый день. Инна из города Краснодара, как вы уже сказали. Ипэшник со стажем, с 94-го года, первая энтэошница. НТО — нестационарный торговый объем, маленький ларечек.
Как я переживаю этот тяжелый период? Да вот так вот. Начальником управления торговли города Краснодара стал бывший начальник МВД Краснодарского края, на пенсии, а теперь он у нас начальник. Без стажа работы, без опыта в торговле. Что он делает? Забирает земли у энтэошников, выставляет их на аукцион. Ну, я уж не знаю, движим ли он какими-то идеями, что он делает, что он разваливает малый бизнес на Кубани, в Краснодаре.
И все это в то время, когда у нас 2020 год — это год помощи малому и среднему бизнесу, развитие инициативы малого и среднего бизнеса. Это национальный проект, подписанный президентом. Вы представляете, что он делает? Пенсионер МВД в период пандемии подрывает нормальную человеческую жизнь, не дает возможности просто-напросто не просто зарабатывать, а заработать себе на кусок хлеба. Сижу дома, запущен бизнес, бегаю по судам, доказываю свое право на работу. И все это делает начальник МВД, бывший.
Тамара Шорникова: Инна, а если уйти от персоналий к тенденциям…
Иван Князев: Да. Сам карантин как переживали?
Зритель: Сам карантин переживаю, скажем так, не в холоде, но в голоде. Понимаете?
Иван Князев: Выручка сильно упала?
Зритель: Выручка? Не дает работать этот сотрудник МВД, подрывает устои нашего конституционного строя. Саботажник!
Иван Князев: Ну понятно. Инна, мы вас поняли. Спасибо, спасибо вам большое за ваш звонок. То есть более или менее вроде бы еще справлялись, но какие-то внешние силы работать не дают.
Владимир Викторович, серьезная такая претензия от предпринимателя, когда вроде бы и наплаву-то остаешься, несмотря на все эти коронавирусы, но мешают, мешают работать. Много говорилось о «регуляторной гильотине», что меньше проверок будет, меньше будут бизнес зажимать. Так что, не работает все это, получается?
Владимир Буев: Что такое «регуляторная гильотина»? По большому счету, она началась в начале 2000-х годов. Но закончится она когда-нибудь или не закончится? Это как революция, у которой есть начало, но нет конца.
На самом деле, несколько дней назад был принят закон об обязательных требованиях. По сути, речь идет о попытке ограничения тех самых проверок, которые пытаются ограничить уже лет двадцать. Но я не вижу пока… Грубо говоря, пока говорить о практике правоприменения рано. Весь предыдущий опыт развития, скажем так, контрольно-надзорной системы и выработки обязательных требований к предпринимательской деятельности говорит нам о том, что все попытки были неудачными. И я не вижу, что будет удачной следующая.
Почему я так думаю? Скажем так, возможность для разработки ведомственных требований у нас не устранена. Она как не была устранена, так и сейчас не устранена. То есть требования можно предъявлять различными нормативно-правовыми актами.
Дальше. Если мы посмотрим на контрольно-надзорный аппарат, то он не сокращается. А если мы вспомним законы Паркинсона: если появился стул и появился один чиновник, появился второй, они уже дальше будут доказывать необходимость собственного применения, грубо говоря, собственную важность и нужность. А какая у них может быть важность и нужность, у которого аппарата? Только выявленные какие-то нарушения.
Иван Князев: Только проверять, проверять и еще раз проверять.
Владимир Буев: Совершенно верно. То есть количество требований не уменьшилось. Контрольно-надзорный аппарат не сократился, а где-то даже и вырос, в определенных регионах или в определенных контрольно-надзорных органах.
Опять же, если мы говорим об опыте прошлых лет, то вспомним тот самый закон о защите прав индивидуальных предпринимателей и юридических лиц при реализации государственного, а потом и муниципального контроля. Этот закон был впервые в 2001 году принят. Потом он менялся, менялся, менялся… Кстати, сейчас обязательные требования — это, по сути, продолжение, так или иначе.
Так вот, что было с этим законом? Тогда практически для всех контрольно-надзорных органов была установлена процедура, как проводить контрольно-надзорные мероприятия, с какой периодичностью, какие документы составлять, что законно, что незаконно — для всех.
А потом что? Мы посмотрели. Буквально за несколько лет все контрольно-надзорные органы из-под этого закона вынырнули, то есть везде внесли в свое отраслевое законодательство: «У нас есть такие особенности, которые, собственно говоря, не подпадают под этот закон о защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении контроля, и мы можем проводить так, как хотим». Собственно говоря, этот опыт уже есть.
Тамара Шорникова: И вот об этих особенностях, Владимир Викторович, говорят наши телезрители, пишут, рассказывают о собственном опыте. Краснодарский край: «Работать стало невозможно. Сплошные поборы — полиция, администрация, СЭС. И всем что-то надо: кому-то бензин, кому-то материально и так далее».
Есть еще конкретный пример у нас в видеоматериале. Давайте посмотрим его, после него вернемся, обсудим и продолжим разговор.
А пример вот какой. Владельцы фитнес-центров в Екатеринбурге ждут не дождутся, когда губернатор разрешит работать в обычном режиме. Пока тренировки проходят с ограничениями и строгим соблюдением дистанции между клиентами. О том, сколько удается заработать после карантина на фитнесе, — в нашем следующем сюжете.
Тамара Шорникова: Владимир Викторович, вот увидели конкретный пример. Есть еще цифры. Подсчитывали до этого, например, что только в Москве как минимум двадцать пять точек малого и среднего бизнеса так и не смогли открыться после всех этих локдаунов. Если говорить по стране, то сколько фитнес-центров, парикмахерских, кафе просто исчезли с бизнес-карты России? И что это для страны — катастрофа или естественный отбор?
Владимир Буев: Что значит «исчезли»? Исчезли, не открылись — это не значит, что ты подал заявление на ликвидацию. Может быть, ты ждешь того момента, когда можно открыть. Поэтому здесь любые цифры, которые бы я ни назвал, будут достаточно условными. А я с 92-го года занимаюсь этим сектором, изучаю его, тем не менее даже моя оценка все равно будет пальцем в небо.
Я думаю, что до 10–15 % компаний не открылись. Но это не значит, что они обанкротились. И даже те, кто открылись, вот среди тех, кто открылся, — это уже может значить, что они обанкротились, и они месяц, два или три, но больше не проживут. На самом деле, реальную ситуацию того, что случилось с сектором малого и среднего предпринимательства как таковым, мы увидим, наверное, в начале следующего года, ну, может быть, к концу этого года.
Иван Князев: Печальная картина будет?
Владимир Буев: Я думаю, что она будет нерадостная, конечно.
Иван Князев: Нерадостная как минимум. Спасибо вам большое. Владимир Буев, президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства, был с нами на связи.
Оренбургская область пишет как раз по поводу того, сколько предприятий обанкротилось. Пишет человек: «Наберите в поисковике, какие предприятия обанкротились в этом году в Оренбургской области, — и будет вам итог». Ну спасибо вам, уважаемый телезритель. Да, это будет интересно. Посмотрим. И пишут, что рядом Казахстан, и там совершенно другие законы и совершенно другая картина вырисовывается. Проверим.
Тамара Шорникова: Ждет нас Александр из Ростова-на-Дону, сейчас примем звонок.
Телезрители, к вам еще раз обращаемся: расскажите, какая у вас картина в городе, в регионе. Вот просто по улице сейчас идете — и сколько кафе стоят пустыми, парикмахерских, может быть, обувных мастерских каких-то? Есть какое-то кардинальное отличие улицы из февраля от улицы, которая вот сейчас, в августе, рядом с вашим домом, например? И если вы работали на частника или сами предприниматель — звоните и рассказывайте, как у вас дела обстоят.
Иван Князев: Звоните, рассказывайте.
Тамара Шорникова: А сейчас послушаем Александра, Ростов-на-Дону на связи. Здравствуйте.
Иван Князев: Александр, вам слово. Здравствуйте.
Зритель: Ну, кафе сейчас начали работать, оживление произошло. Но это сетевые кафе, которые работают. Мой бизнес — торговый. У меня была сеть магазинов, которые давали до прихода «Пятерочки»… Это началось не с пандемии, а это началось еще раньше, несколько лет назад.
Принят был ряд законов, которые выбили малый бизнес. Был принят закон о торговле спиртными напитками, ночью запретили. И весь этот рынок спиртных напитков ушел в левую сторону, которая «крышуется». Сигареты, которые вывели определенным компаниям, и которые дают наценку всего 7 %. Доля сигарет занимает сейчас в продаже торговли не менее 7 %, получается. Идет за сигареты предоплата. Высокая цена на электроэнергию, которая стоит 7,80.
И приходит «мировой бренд», сеть «Пятерочка», которая выкупает «Магнит» на сегодняшний день. Им разрешается по закону ставить свой бизнес в шаговой доступности. И они просто-напросто своими наценками сегодня выдушивают бизнес. Они, допустим, покупают бутылку пепси-колы… Для «Пятерочки» она идет по 20 рублей, а для предпринимателей эта цена уже 70–80 рублей.
Иван Князев: Из-за того, что объемы закупок совершенно другие у крупных ритейлеров, да?
Зритель: Да, совсем другая система закупок. И просто-напросто даже те налоги, которые платишь ты сейчас, ну, на «вмененке» сидишь, не покрывают это все.
Иван Князев: Прошу прощения. Александр, скажите, пожалуйста, а у вас объемы, оборот вообще большой? Сколько людей у вас работает?
Зритель: Ну, у меня работало где-то пятьдесят человек.
Иван Князев: Вот так вот.
Зритель: Платится зарплата. Но на сегодняшний день я это предприятие продал, потому что я не смог дальше выдерживать, будем говорить так. Я прекращаю.
Иван Князев: А люди куда пошли? Люди, соответственно, наверное, на улице оказались?
Зритель: Нет, люди переходят в другой бизнес, на другую работу. Во-первых, сложности стали и с продавцами сейчас. Вот ситуация такая.
Иван Князев: А планы-то какие у вас? Вернетесь в бизнес?
Зритель: Ну, я уже вышел на пенсию. С удочкой, наверное, буду сидеть.
Иван Князев: А, ну все уже. То есть про бизнес уже можно забыть?
Зритель: Да, про бизнес можно забыть.
Иван Князев: Наторговались.
Зритель: Сдавать имущество в аренду.
Тамара Шорникова: Спасибо вам за ваш звонок.
Иван Князев: Спасибо большое, Александр.
Тамара Шорникова: А вот что пишут наши телезрители по поводу картины: как меняется город, что закрывается, открывается. Кемеровская область, Новокузнецк: «Снова закрыты кафе и рестораны, общепит. Людям не платят. Им надо семьи кормить. А чем?». Рязанская область пишет: «Раньше в парикмахерских были очереди, а сегодня один-два человека». Псковская область: «В Пскове закрыли четыре ресторана и несколько кафе».
Иван Князев: Ну, это все карантин, карантин, пандемия. Ростовская область пишет: «Повышают цены и тарифы, поднимают штрафы и налоги в том числе». Вот такая картина. Звоните нам, друзья.
Ну а сейчас дадим слово Нелли из Белгородской области. Нелли, здравствуйте, слушаем вас.
Зритель: Здравствуйте. Очень рада, что я к вам дозвонилась. Всегда смотрю вашу передачу.
Я предприниматель с 2004 года, у меня ИП. Я как раз парикмахер. У нас, конечно, было ограничение, мы не работали. Но нам возместили, нам выплатили надбавки правительственные. Опять же нам продлили аренду, скажем так, за то время, когда мы не работали, и до конца года. Поэтому у нас все хорошо. Мы работаем. Мы не стали поднимать цены, несмотря ни на что, поэтому люди со своими доходами могут прийти и у нас подстричься. Так и держимся.
Иван Князев: А люди пошли?
Зритель: Люди пошли, да, люди пошли, потому что цены у нас низкие, остаются еще по 2017 году. Тяжеловато стало, но мы больше работаем. Мы просто больше работаем. За счет оборота, за счет того, что люди могут чаще прийти и обслужиться у нас, не раз в два месяца, а раз в месяц, за счет этого и выживаем. Я считаю, надо больше работать.
Иван Князев: Нелли, расскажите, примерно за какое время планируете, что называется, «отбить» эти месяцы, что простой у вас был? Или даже об этом не думаете, а просто работаете?
Зритель: Я думаю, что сейчас у нас начнется перед школой сезон. У нас всегда в августе сезон. Поэтому, думаю, к концу сентября мы рассчитаемся легко.
Тамара Шорникова: К концу сентября? А если осенью вторая волна, то переживете?
Зритель: Конечно, переживем, спокойно переживем. Нас поддержали. Нас поддержали и местные власти, нас поддержали и, скажем так, государственные власти. Мы все подали — и нам всем выплатили.
Иван Князев: Спасибо.
Тамара Шорникова: Спасибо вам за вашу позицию.
Иван Князев: Спасибо вам большое. Нелли из Белгородской области рассказывала, какая ситуация у нее и в их регионе.
И еще один эксперт у нас на связи — Александр Соколов, председатель Комитета по поддержке и развитию малого и среднего предпринимательства Торгово-промышленной палаты России. Здравствуйте, Александр Владимирович.
Александр Соколов, председатель Комитета по поддержке и развитию малого и среднего предпринимательства Торгово-промышленной палаты России: Здравствуйте, уважаемые коллеги.
Иван Князев: Александр Владимирович, вот смотрите. Наш предыдущий телезритель, который выходил с нами на связь, говорил, что его спасли различные социальные выплаты, которые в том числе были направлены на поддержку малого и среднего бизнеса, на поддержку предпринимателей. Вот давайте сейчас посмотрим, попросим наших режиссеров графику показать, какие они были и какая была динамика в различные годы.
Чем ниже доля доходов от предпринимательства, тем выше в нашей стране получается доля социальной поддержки граждан в структуре доходов населения. Социальные выплаты от государства, пенсии, пособия, стипендии и многое другое во втором квартале обеспечили 21,8 % вообще всех денежных доходов. То есть подобные меры что сделали? Они попытались, наверное, восстановить покупательскую способность населения. А она у нас сейчас в какой стадии? Она по-прежнему низкая?
Александр Соколов: Вы знаете, покупательская способность, конечно, в стадии развития, можно сказать, на низкой стадии, потому что сейчас и потребительская корзина снизилась до минимума, и люди действительно выживают. Поэтому что говорить о каком-то развитии покупательской способности в целом? Люди просто выживают и приобретают те товары, которые им необходимы. Вот и все.
А что касается поддержки социальной, то спасибо и на этом. Конечно, поддержали. Но опять же, вы же понимаете, что на такую поддержку невозможно в целом прожить, а тем более как-то поддержать свой бизнес или поддержать свою семью.
Тамара Шорникова: Вот сейчас уполномоченный по защите прав предпринимателей Борис Титов уже заявил, что намерен обратиться к президенту, чтобы Правительство подготовило новый пакет мер поддержки для бизнеса, во всяком случае для тех, кто до сих пор не смог возобновить деятельность.
Как вы думаете, что было бы эффективно? Что могло бы сейчас реально помочь людям? Тоже смотрели в Сети — разные бизнесмены предлагают свои какие-то варианты, но так как бизнес у всех разный, соответственно, и помощь часто нужна точечная. Неоткрывшейся сети кино — помощь в поддержке рекламных кампаний новых фильмов, например. Тем санаториям или детским лагерям, которые не смогли открыться, — тоже помощь на зарплату сотрудникам и так далее.
Что могло бы войти в новый пакет, чтобы действительно как-то поддержать на плаву бизнесменов?
Александр Соколов: Я бы здесь использовал формулу: все наши работники (а мы работодатели, и у нас работает достаточное количество сотрудников — и в моих компаниях, и в компаниях коллеги) — это прежде всего граждане России. Помогая малому и среднему предпринимательству, мы помогаем гражданам России, а не самому бизнесу. Вот эту формулу я бы и использовал. Это первое.
А во-вторых, я бы немножко глубже смотрел на вопрос помощи для МСП. Давайте посмотрим и со стороны налогового обложения. Мы выступали с докладом в Белом доме перед Андреем Рэмовичем Белоусовым: «Давайте отменим в целом авансовые платежи НДС, авансовые платежи по налогу на прибыль».
Ведь сейчас очень много предприятий стоят из-за того, что банально не хотят связываться ни с какой выручкой, чтобы не платить даже эти авансовые платежи. Все опираются на слово «вторая волна», которая действительно может быть. Нас закроют, нас прикроют — и тогда мы не сможем выплатить следующие авансовые платежи.
Поэтому давайте вопрос рассмотрим не точечно, а массово. Давайте посмотрим на налоговое законодательство. Давайте посмотрим на законодательство в сфере обложения по налогу на недвижимость (мы это уже тоже обсуждали), по кадастровому налогу и так далее, и так далее. Потому что если мы будем точечно рассуждать и обсуждать каждую сферу в отдельности, то я думаю, что мы ни к чему не придем.
Давайте перебазируем МСП, например, дадим госзаказы. Вот кто занимался, образно говоря, шитьем каких-то ботинок — пусть они шьют для государства, для армии. Кто занимался выпуском каких-то деталей — пусть он поставляет это на какую-то госкорпорацию. Вот давайте с этой точки зрения посмотрим, выручим бизнес и сделаем действительно для бизнеса вот такой подарок в виде госзаказов и изменения и налоговых ставок, и правил игры по налоговым сборам. Вот это будет правильно.
А если мы сейчас будем разговаривать, как здесь открыть небольшое кафе, то мы ни к чему не придем. А это же кафе может обеспечивать питанием, например, какую-то соседнюю больницу. Мне кажется, больше креатива в этой сфере, больше диалога между бизнесом и государством. Как раз Торгово-промышленная палата этим и занимается. Мы — какой-то мостик взаимопонимания между госорганом и в данном случае в моем лице малым и средним предпринимательством.
Иван Князев: Александр Владимирович, а хватит ли у нас в стране госзаказов-то на всех предпринимателей? Просто есть опасения, что самые вкусные, самые денежные, самые жирные получат… Ну кто получит? Те, кто покрупнее, те, кто поближе к власти и так далее.
Александр Соколов: Я с вами согласен. Я поэтому и говорю: а давайте креативно поменяем систему хотя бы в данное время, в данное болезненно-военное время для малого и среднего предпринимательства. Давайте не отдавать крупные заказы крупным игрокам, у которых и так за два миллиарда рублей «оборотка», у которых и так все в принципе неплохо.
Посмотрите по статистике: сейчас все крупные предприятия, даже не градообразующие, функционируют в наших регионах, а вот как раз малое и среднее предпринимательство, до двух миллиардов, микробизнес — стоит. А стоит почему? Потому что он не может функционировать из-за каких-то законодательных актов то регионов, то федералов. А давайте вот это все поменяем. И давайте как раз дадим возможность развития.
То, что вы говорите, да, конечно, все так и есть. Но это же отрицательная динамика, а мы хотим положительную.
Тамара Шорникова: Спасибо большое. Александр Соколов, председатель Комитета по поддержке и развитию малого и среднего предпринимательства Торгово-промышленной палаты России.
Еще SMS от наших телезрителей. «Около дома шесть аптек, три цветочных магазина, семь продуктов магазинов, четыре парикмахерских, одно кафе, три ларька с шаурмой. Все норм, — пишет нам телезритель из Новгородской области. — Их столько и не надо тут», — это как раз сообщают, что изменилось в городе. Астрахань: «У нас на улице до сих пор не работает одно кафе, а рядом уже работают пиццерия и кафе-бар. Не открылся продовольственный магазин и магазинчик-киоск, где косметика и парфюмерия».
Иван Князев: Волгоградская область пишет: «Если осенью опять все закроют, то наш бизнес умрет».
Тамара Шорникова: А вот смотри, Ставропольский край, Пятигорск: «Парикмахерские перегружены, запись через неделю». И Воронежская область пишет: «В Белгороде как раз развитое производство. Это повышает платежеспособность населения. Вот что нужно развивать».
Иван Князев: Ждем ваших мнений друзья.
Ну а пока представляем нашего следующего эксперта. Олег Шибанов у нас на связи, директор Финансового центра Сколково.
Тамара Шорникова: Здравствуйте.
Иван Князев: Здравствуйте, Олег Константинович.
Олег Шибанов, директор Финансового центра Сколково: Добрый день.
Тамара Шорникова: Олег Константинович, хотелось бы еще раз повторить эту SMS по поводу трех цветочных магазинов, шести аптек, семи продуктовых и так далее. Все работает. И вот телезритель считает: «Их столько тут и не надо». А это сфера услуг, которая требует помощи, которая требует субсидий. Наш скудный бюджет снова будет как-то доставать из широких штанин какие-то деньги на помощь этим людям.
Может быть, действительно не надо столько? Вот нам зачем столько бизнеса, если у нас, по всем статистикам, все равно большая часть населения занята в госсекторе?
Олег Шибанов: Ну подождите. У нас цель какая? Чтобы бизнес развивался? Смотрите. Если не будет спроса, они сами умрут, эти бизнесы. Поэтому когда наш уважаемый слушатель говорит, что они все тут не нужны, это замечательное утверждение, но мы просто его не поддерживаем, потому что если кто-то у них покупает — значит, кому-то они нужны.
Что касается поддержки. Подождите, государство своими руками закрывает рынок, заставляет нас самоизоляцией заниматься, а после этого говорит: «Ну, поддерживать мы при этом малый и средний бизнес отказываемся». Это государство, наверное, перестает выглядеть социальным, как прописано у нас в российской Конституции. Поэтому, вероятно, помощь бизнесу — это естественное следствие того, что государство своими руками заставило бизнес не работать.
Тамара Шорникова: Просто хочется понять, как в нашей стране… Вот мы все время говорим, что мы вроде как при капитализме живем, у нас рынок. Но какая часть нашего населения трудится у частников, например? Какая часть дохода от частников действительно нас кормит? Ну, если так честно.
Олег Шибанов: Я не очень понял вопрос, с точки зрения разбивки доходов, но я могу сказать, что… Ну сколько у нас, 25 % населения в малом и среднем бизнесе занято? При этом у нас еще есть неформальный сектор, в котором занято еще сколько-то, и там тоже бизнес небольшой. Мы просто очень плохо вместе с Росстатом можем понимать.
Поэтому с точки зрения того, где у нас в основном люди работают: конечно, они в основном работают в этих не очень больших компаниях. Поэтому с точки зрения того, кто где занят и кто где получает зарплату, естественно, люди должны думать о том, что малый и средний бизнес важен.
Иван Князев: Тут просто вопрос в том, как относиться к этим цифрам: 3,5 % — это доля предпринимательских доходов в общей картине, среди общих доходов нашего населения. Кажется, что немного. Может быть, уже как бы и не нужно в нашей стране бизнесом заниматься?
Тамара Шорникова: Не нужно играть в рынок, скажем так.
Иван Князев: Да, не нужно играть в рынок. Пора идти работать на государственные предприятия (что, кстати, многие бизнесмены, лично мои знакомые, уже сделали), потому что там и зарплата стабильная, и правила игры понятные.
Олег Шибанов: Все-таки речь идет про то, что это предпринимательские доходы именно частных лиц, то есть это ИП, самозанятые.
Иван Князев: Да-да-да.
Олег Шибанов: Вот такого типа люди. И то, что эта доля упала в этом году, — это лишь следствие пандемии. Она, в общем-то, стабильная, в районе 6 % колебалась до этого.
Я бы сказал так осторожно: чем больше у нас будет этой инициативы (а многие опросники показывают, что у нас до 10 % людей готовы такую инициативу на себя брать), тем легче будет остальным людям где-то искать работу, не только в государственном секторе. И это, наверное, довольно важно. Выбор для нас — это хорошо.
Иван Князев: Давайте вместе послушаем телезрителей. Елена из Ростовской области к нам дозвонилась. Елена, здравствуйте.
Зритель: Здравствуйте.
Тамара Шорникова: Слушаем.
Зритель: Вы знаете, я хотела сказать, что вот сейчас мы строим, допустим, капитализм. У капитализма звериный оскал, идет страшная конкуренция у всех предпринимателей, у всех предприятий. Кто сможет победить кого-то, у кого получается бизнес, тот и выживает. Точно так же, как и мой бизнес. Если где-то что-то у кого-то не получится, я займу быстренько его место. На большом правительственном уровне на законы я не могу повлиять, но я приспосабливаюсь, я просто приспосабливаюсь.
То есть здесь идет принцип: каждый сам за себя. Увы, это так и есть. Это в социализме один за всех и все за одного. Это все там осталось, в прошлом (или в будущем), а вот на данный момент всем надо приспосабливаться. Вот мужчина рассказал про алкоголь и табак. Да, это большой бизнес, большая прибыль, но там и дикая конкуренция. Конечно же, там идет, скажем так, толкотня локтями, руками, ногами, дубинками. Это деньги, это деньги. И никуда от этого не деться. Поэтому вот только так.
Иван Князев: Елена, спасибо, спасибо вам за ваше мнение, за то, что вы сказали. Вопрос, кстати, достаточно серьезный был поднят.
Олег Константинович, если спрогнозировать, этот естественный отбор у нас кто переживет к концу года? И дальше что будет?
Олег Шибанов: Я думаю, что многие компании переживут. Сейчас мы же видим, что сектор услуг (рестораны, кафе и так далее) стал выходить из спячки. В принципе, умерло 15 %. Это звучит невинно. «Ну подумаешь, 15 %. Это же не 50 %». Но это довольно большая доля, конечно. И это сильно повлияет на местную деловую активность.
Поэтому я сказал бы так: выжили те, у кого, наверное, был запас побольше, то есть какая-то подушка наличности или просто отложенных денег, и они смогли заплатить сотрудникам, чтобы те не ушли. Поэтому мне кажется, что у малого и среднего бизнеса проблемная ситуация, и просто так они не появятся обратно.
Иван Князев: Понимаете, рано или поздно у людей все-таки как-то появятся средства для того, чтобы идти в магазины, чтобы что-то покупать. Как я уже говорил, тот самый отложенный спрос, на который многие предприниматели рассчитывают, он вернется или нет?
Олег Шибанов: В качестве компенсации он временно вернется. В том смысле, что люди, которые не потратились на стрижки, будут стараться тратить на что-то другое. А когда вернется, то и постригутся, и сходят в кафе, рядом лежащее или стоящее (уже лежащее, возможно).
Но проблема не в этом. Проблема в том, что совокупно, с точки зрения спроса, у нас сейчас у всех проблемы. У большого количества людей упали доходы, и из-за этого сейчас такого спроса, какой был в 2019 году, мы предъявить не можем. В результате у малого и среднего бизнеса еще и сокращение заказов больших компаний и тоже будут большие проблемы.
Тамара Шорникова: Олег Константинович, в связи с этим хочется о своей судьбе как-то лично узнать. Вот мы — те, кто ходим и покупаем, например, не бизнесмены. Что будет с нашими зарплатами в конце года? Хочется немного пованговать, учитывая ваше экономическое образование. И бизнесмены, возможно, сейчас прислушиваются. На что им стоит рассчитывать?
Олег Шибанов: Если честно говорить, рассчитывать ни на что не нужно, потому что ситуация очень тяжелая. И я бы сказал осторожно: если удастся восстановить хотя бы 80 % того спроса, который был до пандемии, то это уже будет огромный рывок вперед.
Тамара Шорникова: Хорошо. И еще один вопрос. Начинают сейчас эксперты опять размышлять о том (ну, такой немного футуристический взгляд), как изменится наш мир, как перестроится экономика, потому что как раз сфера услуг сейчас по всему миру рушится — та сфера, на которой основана экономика развитых, развивающихся стран.
Мы можем как-то переориентироваться, понимая, что это очень ненадежная опора, на промышленность, на науку? Или это мифы, а в современном мире это невозможно?
Олег Шибанов: Это мифы, потому что в большинстве развитых стран малый и средний бизнес составляет от 40 % ВВП и выше. Там есть тонкости с подсчетами, но это не очень важно. Здесь, наоборот, весь мир идет в сторону децентрализации и облегчения инициатив остальных людей, чтобы людям было проще начинать свои бизнесы. Поэтому я бы сказал, что нам нужно очень сильно на это ориентироваться и помогать МСП.
Иван Князев: Спасибо.
Тамара Шорникова: Спасибо.
Иван Князев: Олег Шибанов, директор Финансового центра Сколково-РЭШ, был с нами на связи.
Говорили мы о предпринимателях, об их доходах, о том, как они падают и какие прогнозы нас ожидают к концу этого года.
