В рассказе ниже ничего зловещего нет. Пока я читаю ответы на свои вопросы, я думаю о точках пересечения между запрещенным и дозволенным и о том, что, быть может, символ университета – не башня, а ключ. А иногда, очень редко, но все же – взломанный замок.
WLM – псевдоним. Автор счел необходимым сохранить анонимность.
Дара Мельник: Можешь описать пространство студенческих объединений в Йеле? Какие из них наиболее влиятельные?
WLM: Студенческие объединения-сообщества нужно сразу разбить по категориям. Студенческая газета или театральный коллектив существуют по правилам, очень схожим с традиционными «братскими сообществами» или же с тайными. Но они открыто существуют, и их деятельность является публичным преимуществом для университета с liberal arts. Fraternities & sororities (братства и сестринства – прим. ДМ) отчасти выполняют ту же роль, обычную для спортивного (или просто пьющего) сообщества, и принадлежат к национальным организациям — они занимают место, отдельное от самого университета.
Есть тайные общества, которые не приносят никакой пользы университету кроме мистерии и престижа. Они существуют лишь для обогащения (связями и не только) своих членов и иногда для организации хороших вечеринок. Про самые влиятельные можно смело гуглить Skull & Bones, Scroll & Key, Wolf’s Head… но ландшафт меняется постоянно. Раньше их деятельность представляла собой «литературные обсуждения и интеллектуальное братство» (впрочем, как и fraternities поначалу). До появления систем «резидентских колледжей» (системы общежитий, подобной скорее Хогвартсу, чем Оксфорду) и окончательного объединения двух половин Йеля — «академической» и «научной» — в 1956 году многие из них даже выполняли роль общежитий и столовых. Потом членство стало самоцелью: занимаешься чем-то с первого по третий курс и надеешься, что тебя заметят и пригласят на собеседование. Куда — никак не узнать заранее. Ты не то чтобы подаешь заявки. Все по старым принципам престижа и привилегии.
К какому сообществу ты принадлежал?
Называется Yale Society for the Exploration of Campus Secrets. Сокращено — YSECS.
В чем состояла его деятельность? Как YSECS влияло на университет? Что было тайным, а что – открытым?
Мы не тайное общество как таковое, потому что новые члены набираются традиционно на первом курсе (а не на третьем). И упор делается не на личные истории и легенды своего становления, а на knowledge sharing: вместе мы изучаем архитектуру и инфраструктуру университета, вникаем в студенческие ритуалы и их историческое происхождение. Эти знания и есть наши секреты. Мы, конечно, не афишируем нашу деятельность публично, так как она открыто нарушает большинство университетских правил (и много местных законов). Знания нельзя запретить, но можно арестовать (или хуже — отчислить) за хранение ключей. Хотя под прикрытием липовых организаций мы дружим и даже работаем с библиотекой и историками, обмениваемся знаниями и опытом.
Мы мало влияем на университет: в отличие от всяких старинных групп, как Skull & Bones, например, у нас обычно нет tap lines — традиции избрания по наследству, так сказать. Хотя многие из нас попадают к Pundits — главным полтергейстам университета с голыми вечеринками и громкими приколами. Но когда находят крыши открытыми и замки взломанными, конечно же, сразу вспоминают нас.
...и пьем. Много пьем, и очень хорошо это делаем. Организовываем регулярные «счастливые часы» и пьяные завтраки для своих, а раз в семестр мы наряжаемся и даем «балы» в недоступных помещениях, на крышах, в заброшенных лабораториях. У нас еще и фирменная коктейльная карта.
Почему тебя выбрали? Как принимались решения о новых членах?
Еще важный момент про таинственность: к нам можно «подаваться». То есть, мы проводим ежегодный открытый набор, где «неофиты» выполняют задания и проявляют себя. В этом плане я очень нами горжусь. И собой: за первые три недели первого курса я по крышам лазил, в больницу попал, бегал от полиции и охраны. В мой набор попало меньше 5% «абитуриентов».
В остальном решения принимаются с учетом мнений текущих членов и совета выпускников с помощью длительных собеседований и прочих ритуалов. Но всегда есть процесс коллективного решения. Выбирают единодушно. Нам же с ними 4 года (а потом всю жизнь) тусить.
В чем были преимущества? Как членство повлияло на тебя?
Ну, мы конечно же многому учились. Как замки взламывать, как ключи подделывать, как попадать в канализацию и на крыши. В этом плане членство было полноценной «внеклассной деятельностью» для нас. И до сих пор все эти знания выручают.
Как любая другая активность (а может и больше), наше общество крепко связывало младших членов как между собой, так и со старшими. У нас есть очень развитая система наставничества, без которого я бы никак не дошел до второго курса. Жизнь в Лиге плюща и так нелегкая, и у меня особо не было возможности готовиться к ней заранее: я родился и вырос в деревне, хоть и близ большого города. Всем известно, что успех в американском университете зависит в большей степени от межличностных навыков и связей — но они не падают с неба. В «дотиндерную» эпоху, когда у нас ещё не было приложений для того, чтобы расширить наши личные границы, и когда мы только начали мечтать о славе в социальных сетях, такие общества служили «рандомизаторами»: собирали по 16 своеобразных личностей и давали им пройти непростой путь — через себя в том числе. Обязательно заведешь друзей или же врагов… ну, в общем, не уйдешь с пустыми руками.
Что тебе больше всего запомнилось?
Коктейльное мастерство.
А если серьезно? Навыки коммуникации с представителями власти. К сожалению, огромная роль отводится привилегии и базовому актерскому мастерству в том, как по тебе решения принимаются в этом мире. Особенно в учреждениях старше самой твоей страны.
Как сейчас меняется YSECS?
Как мы меняемся? Делаем структуру управления более горизонтальной и прозрачной. Толерантность и стремление к открытости не обходят даже тайные общества стороной. И слава богу.
Стоит поделиться личной историей здесь. На третьем курсе в преддверии избрания новых членов «senior societies» (сообщества, в которые набирают студентов 4-го и 3-го курсов — seniors и juniors — прим. ДМ), я очень сильно переживал в условиях неопределенности и наблюдал, как крепкие, многолетние дружбы раскалывались из-за зависти и обиды. В следующем году была запущена инициатива массово основывать новые группы (или воскрешать старые, что неоднократно уже случалось), чтобы давать большему количеству студентов возможность участвовать в обществе. Было много воплей и ворчания — мол, как же эксклюзивность? Где же престиж? А на самом деле, фишка вся в том, что вы сидите в 16-ером два раза в неделю и пьете. Зачем такая песочница? Ведь даже все старые и могущественные «тайные общества» были основаны из-за обиды на тех, кто в какое-то другое общество или братство кого-то не взял. Историческая роль таких группировок исчерпана, на мой взгляд. Пейте на здоровье и держите все крыши открытыми.
