Многие экономисты критиковали меры борьбы с мировым финансовым кризисом 2008–2009 годов за то, что они продлили жизнь неэффективным компаниям и не дали им обанкротиться. Сейчас, казалось бы, экономика снова получает шанс избавиться от балласта. Но есть большая разница: кризис-2020 осознанно и превентивно запущен правительствами ради борьбы с пандемией. Многие бизнесы умирают не потому, что были тяжело больны, и их исчезновение не повысит эффективность экономики. К тому же огромный рост долгов в последние десять лет усилил шок от коронавируса, и, когда компании выберутся из кризиса (те из них, кто выберется), они будут, вероятно, более осторожны и пересмотрят риск-менеджмент.
Жизнь в долг
Уже порядка ста пятидесяти стран обратились к МВФ и Всемирному банку за помощью из-за распространения коронавируса. Развивающиеся страны находятся в очень сложной ситуации, они не смогут позволить себе столь щедрую помощь экономике, как США, Германия или Япония.
Их возможности занять на рынке для фискального стимулирования экономики сильно ограничены и без того высоким госдолгом, компании тоже довольно сильно закредитованы. С 2010 года мир находится в очередном цикле увеличения долга в развивающихся странах. Буквально за десять лет до 2018 г. частный долг по отношению к экономике вырос примерно вдвое — с 60 до 120 % ВВП. Даже если исключить Китай, на который пришлась львиная доля этого роста (см. график 1), мы увидим, что частный долг в остальных развивающихся странах увеличился примерно до 60 % ВВП (в России 76 % и сильно вырос за последние пять лет — с 55 % в 2014 году), а государственный — до 54 % (в России он невелик — около 15 %).
К тому же оценки потенциального роста экономик в течение времени тоже уменьшаются (см. график 2 — числа по 2019–2027 годы ниже предыдущих), а значит, отношение долга к ВВП будет расти, что усложнит его обслуживание. Поэтому и выход из кризиса может оказаться сложным, сопряженным с банкротствами и проблемами в банковском секторе, что станет уроком для компаний.
Банкротить или нет?
Часть американских экономистов, включая Джона Кохрейна и сотрудников центра Mercatus, считают, что в этот кризис (в отличие от 2008–2009 года) нужно позволить компаниям обанкротиться. Они объясняют это тем, что спасение за счет бюджета и выкуп компаний меняют ожидания участников индустрии и инвесторов. Если формируется вера, что государство вмешается и поможет, менеджеры компаний будут принимать более рискованные решения, что повысит вероятность банкротства в будущем. Из кризиса же некоторые отрасли выйдут обновленными и более эффективными. Например, авиационная отрасль сильно пострадала от коронавируса, но она не так важна для экономики, как банковская система, и могла бы трансформироваться через банкротство.
На это можно возразить, что во многих странах именно государство своими запретами повлияло на снижение спроса на товары и услуги малого и среднего бизнеса и некоторых крупных компаниях. В такой критической ситуации выступать кредитором последней инстанции и спросом последней инстанции приходится, соответственно, Центральному банку и правительству. Прошлый опыт банковской системы в 2008 году и далее (Igan et al. 2019) показал: несмотря на большие начальные расходы — около $1,6 трлн, в итоге во многих странах удалось вернуть эти средства и потери составили по самым строгим оценкам порядка $250 млрд, менее 1 % совокупного ВВП, а в США государство даже заработало $13 млрд.
Вдобавок до кризиса многие экономики были довольно устойчивы (см. график 3): в 70 % развивающихся стран и более чем в 90 % развитых рост ВВП был выше процентных ставок. Этот простой индикатор показывает, что вне кризиса все эти бизнесы, вероятно, не были бы так сильно затронуты. А именно, когда рост ВВП выше процентных ставок — причем не только в развитых странах, где ставки были низкими, но и в развивающихся, — отношение долга к ВВП может постепенно снижаться или очень медленно расти даже при новых займах. Обслуживание долга также не выглядело проблемой из-за растущих налоговых поступлений.
И последнее замечание: для выхода из кризиса бизнесу нужна поддержка не только бюджетными деньгами, но и помощью в реструктуризации долга и налогов. К нам прилетел «черный лебедь», с которым придется справиться. И принять в этом участие, понеся потери, придется и компаниям, и банкам, и государству. Поэтому улучшение процедур переговоров между фирмами и финансовыми организациями может ускорить выход из кризиса. Пока опыт бизнеса и министра экономического развития Максима Решетникова показывал, что банки в России медленно работали с запросами даже по беспроцентным кредитам на зарплаты, но ситуация должна была улучшиться за последнюю неделю.
