Борьба с кризисом во многих странах в основном сосредоточена на денежно-кредитных изменениях (снижение ставок, увеличение ликвидности) и бюджетных мерах (возврат средств домохозяйствам; помощь пострадавшему от кризиса бизнесу за счет снижения налогов; вероятно, рост госрасходов). К сожалению, эти корректные и использованные вовремя рецепты могут не спасти ситуацию: под ударом оказался как спрос, так и предложение товаров и услуг. Государствам придется либо допустить массовые банкротства малого и среднего бизнеса (МСБ), либо помогать ему напрямую, что может стать политически неочевидным решением.
Коронавирус и его последствия
Шок, который испытываем сейчас все мы, стал одним из сильнейших за последние полвека — и весьма необычным. Он появился не из-за изменения предпочтений потребителей, не из-за падения стоимости экспорта, не из-за ушлых «волков с Уолл-стрит», а из-за медицинских проблем с распространением коронавируса. К уже получившемуся из-за этого шоку предложения, который усложнил производство товаров и услуг, карантины создали еще и сильнейший шок спроса. В России, в частности, уже закрыли фитнес-клубы и кинотеатры, кафе и рестораны скоро могут последовать за ними. Особенно сильно затронут МСБ — основа экономики во многих странах.
В марте 2020 года Goldman Sachs спросил более полутора тысяч собственников МСБ в США, смогут ли они выдержать экономическое давление и какая поддержка им нужна. Результаты впечатляют: 51 % считает, что их бизнесу осталось не больше трех месяцев, а 67 % не знают, как получить экстренную поддержку. При этом 83 % хотели бы гранты на работу, 77 % — снижения налогов, 62 % — роста пособий по безработице.
Поддержка спроса в такой ситуации возможна по нескольким каналам — в том числе через ставки и другие финансовые меры (центробанки) и через бюджетную поддержку (правительства). Крупные ЦБ снизили процентные ставки почти до нуля — кроме стран БРИКС, Турции и Мексики, где давление внешних инвесторов не позволяет ослаблять национальные валюты. Но это снижение ставок шло с очень невысоких уровней (например, в США — с 1,5 % до 0 %), то есть не сильно увеличит спрос. Что явный плюс, так это решимость Банка России помогать экономике через ослабление оценки рисков и расширение кредитования МСБ, а также ипотеку и снижение надзорной нагрузки. Поэтому решение 20 марта оставить ставку на уровне 6 % не стоит воспринимать как создание проблем для экономики.
Меры со стороны правительств могут быть более эффективными, поскольку затрагивают как сторону спроса, так и сторону предложения. Портал Econs хорошо просуммировал как подходы, уже использованные в разных странах, так и возможные последствия прямого возврата денег домохозяйствам. Большинство из подходов следуют просьбам МСБ — либо прямая поддержка бизнеса, либо дополнительные средства для потребителей, либо снижение стоимости кредитов.
Обнародованные правительством России меры похожи: среди них и работа с товарами первой необходимости, и поддержка попавших в зону риска отраслей, и отдельно помощь МСБ, и выделение резервов на все эти виды помощи. Мы отличаемся ожидаемыми размерами пакетов (около 300 млрд рублей по сравнению с уже почти $1 трлн в США), но сами направления работы такие же — поэтому пока можно считать, что в России адекватно воспринимают кризис и вовремя на него реагируют.
Мультипликаторы и реалии
Что говорят исследования о возможности справиться с рецессией такими мерами? Есть несколько аргументов.
Во-первых, очень важно для борьбы с рецессией и падением деловой активности начинать снижать ставки и увеличивать госрасходы как можно быстрее. Мультипликаторы влияния государства на экономику могут снижаться в течение времени, деловая активность начинает сама постепенно возвращаться к норме, поэтому помогать экономике уже не понадобится. Но интерпретация событий 2020 года едва ли может совпадать с восприятием обычной рецессии в прошлом — удар по спросу в этот раз радикально сильнее, и роль госрасходов может оказаться выше. Более того, оказывается, что лучше бы всем странам действовать согласованно, помогая экономикам одновременно, — и мы именно это наблюдаем сейчас.
Во-вторых, очень большой вопрос — в желании домохозяйств тратить средства, что может поддержать экономику. Исследования показывают, что люди предпочитают покупку товаров долгосрочного пользования во время роста экономики и что именно в такой ситуации налоговые стимулы могут помочь им потратить больше. То есть если пытаться стимулировать покупку недвижимости, или автомобилей, или дорогих товаров типа стиральных машин — это не обязательно приведет к росту спроса. Во время рецессии люди склонны откладывать и отдавать долги, поэтому прямые госрасходы могут оказаться более полезными для экономики, чем налоговые возвраты гражданам.
В-третьих, уже понятно, что борьба с пандемией оказалась шоком размера если не Великой депрессии 1930-х, то по крайней мере Великой рецессии 2008–2009 годов. Падение фондовых рынков в феврале и марте значительно снизило «богатство» людей, что почти механически привело бы к снижению их спроса; ограничение доступа к сфере услуг почти убивает МСБ, который, например, в Южной Корее генерирует 51 % ВВП; а секторы перевозок, туризма и ресторанов вообще могут не восстановиться. Размеры пакетов, которые придется потратить государствам, почти наверняка будут гораздо больше, чем они рассчитывают сегодня, и не у всех будут возможности потратить эти средства без резкого роста госдолга и инфляции в местной валюте.
У России в этом плане все спокойно: и прямые возвраты гражданам пока не планируются, и готовность помочь бизнесу есть, и доля МСБ в экономике не очень большая (около 20 % ВВП), и госдолг низкий, и ставки ЦБ еще могут быть снижены. Издалека выглядит так, что жить будем немного беднее, но развала экономики не будет: пока что и ЦБ, и многие независимые аналитики считают, что рост ВВП в 2020 году окажется на уровне 0-1 %. Роста доходов, наверное, ждать будет сложно.
Оценка мультипликаторов госрасходов и фискального стимулирования в России у разных авторов довольно сильно отличается. Скажем, в рамках исследований ЦСР Алексей Кудрин и Александр Кнобель получили значимое положительное влияние на рост ВВП со стороны расходов на образование, инфраструктуру и нацбезопасность, в то время как сотрудники Банка России Сергей Власов и Елена Дерюгина увидели не очень большое влияние расходной части, но очень существенное — доходной. То есть в российских реалиях, возможно, снижение налогов или перенос их выплат на конец года будет даже более важным шагом, чем прямые вливания госсредств в экономику, и с другой стороны — инфраструктура и образование должны оказаться в фокусе действий государства по госрасходам.
В конце 2019 года Общественно-деловой совет провел опрос МСБ по профильному нацпроекту о поддержке предпринимательской инициативы (82 660 предпринимателей из 83 регионов). Результаты впечатляли: МСБ жалуется на регулирование, отчетность, проверки, высокую налоговую нагрузку и блокировку счетов. Кажется, пандемия — это хорошая возможность протестировать отмену или сильное ограничение этих мер для экономики.
Итак, что в мире, что в России в этот кризис (в отличие от 2008–2009 годов) государства почти сразу распознали проблемы, сориентировались в возможных реакциях и начали действовать. Россия в этом не отличается от других стран — разве что размером предложенных пакетов помощи, и они еще вырастут. Помощь должна оказываться скорее напрямую затронутым бизнесам, чем только гражданам, а если дополнительно узнать о проблемах от самого бизнеса, как это сделал Goldman Sachs, и добавить возможную российскую специфику — то можно будет усилить помощь и донести до особенно болезненных мест.
