Жизнь после COVID-19 — одна из самых популярных сейчас тем среди экономистов. Одни ждут глобальных перемен — вплоть до изменения межличностных отношений в обществе, другие считают, что мир постепенно вернется в прежнюю колею. Центральные банки и регуляторы окажутся, вероятно, посередине между этими двумя полярными утверждениями.
Вряд ли кризис радикально и даже сильно изменит их работу. Они продолжат следить за финансовой стабильностью, банковским сектором и экономикой. Но на них сильно повлияют два тренда. Первый — еще большее стремление оцифровать экономику и принимать решения, основываясь на «моделях на больших данных». Вероятно, существенная часть этой информации может стать публичной, будучи анонимизированной. Второй — необходимость более активного межгосударственного взаимодействия, вопреки вероятной экономической деглобализации.
Изменение регулирования
Едва ли центральным банкам и другим регуляторам придется радикально менять регулирование финансового сектора после коронавирусного кризиса. В отличие от мирового финансового кризиса 2008–2009 годов, который изменил подход к системным банкам и финансовым организациям, кризис-2020 не связан с проблемами банкиров и финансистов, а вызван сочетанием временного снижения спроса и предложения. Да, ограничение деловой активности государством уже приводит к серьезным проблемам в разных секторах — в первую очередь услуг, что скажется на балансах банков. Например, в России в апреле по сравнению с мартом их чистая прибыль упала в шесть раз. Но с этими проблемами регуляторам пока под силу справиться: во всем мире они смягчают требования к банкам по страхованию рисков потерь как минимум на 2020 год, а дальше восстановление деловой активности должно улучшить балансы.
В кризис 2008–2009 годов ситуация была совершенно иной. Реакция не готовых к кризису центробанков была замедленной, снижение ставок запоздало, а правительства многих стран не оказали экономике поддержки со стороны бюджета и не наращивали расходы. Тот кризис многому научил власти — теперь за плечами у них богатый боевой опыт. Поэтому их реакция была почти молниеносной — они быстро оценили глубину провала экономики и задействовали весь арсенал стимулирующих мер: фискального стимула от правительств и монетарного — от центробанков в виде снижения ставок, предоставления ликвидности, поддержки рынка и снижения требований к банкам. Поэтому правительства рассчитывают если не выйти из кризиса к концу 2021 года (в частности, так думает российское правительство), то по крайней мере избежать структурных сложностей.
Как пример, Банк России до 30 сентября разрешает банкам не ухудшать оценку качества долга заемщиков из пострадавших отраслей по кредитам, реструктурированным в связи с пандемией, и использовать оценку стоимости части залогов по состоянию на 1 января. Это не означает массового пересмотра перехода на «Базель III», скорее, временные меры для смягчения кризиса.
Но что-то поменяется
Тем не менее, если не само регулирование, то некоторые его элементы, его информационная основа обязаны поменяться. В этот кризис отчетливо стала понятна необходимость получать для управления процессами максимально точную и оперативную информацию — о динамике не только финансового сектора, но и экономики в целом. Если данные по отраслям не оцифрованы, если они хранятся в неудобном для анализа виде, то не получится выяснить, какие секторы экономики наиболее сильно пострадали и как их спасать. Обычно статистические органы дают оценку квартального ВВП через полтора месяца после окончания квартала — это слишком медленно для принятия оперативных решений о поддержке экономики. Такие опережающие индикаторы, как PMI, не могут дать полной картины и нередко запаздывают, так как считаются по данным прошлого месяца.
Официальную статистику нужно дополнять новыми данными. Например, Банк России начал выпускать крайне полезные отчеты о финансовых потоках по отраслям экономики, а также «Финансовый пульс», включающий еще и оперативные данные по финансовым рынкам. Если удастся дополнить их внутрибанковскими платежами (сейчас есть только платежи между банками), то исполнится мечта внешнего аналитика, не имеющего прямого доступа к подобным данным.
И ЦБ, и макроаналитики нуждаются в данных для прогнозов и понимания текущей ситуации. Очень похожее упражнение, но с бОльшим массивом данных, проделано в Финляндии — микроданные о компаниях и людях стали публичными, но анонимизированными, так что их можно использовать для анализа. Это позволило как регулятору, так и (в меньшей степени) внешним наблюдателям оперативно исследовать состояние экономики, понимая еженедельную динамику безработицы, финансовые проблемы компаний и изменения в оплате труда. Такие данные позволяют сделать выводы о необходимости точечной поддержки, что может значительно увеличить эффективность госпомощи.
В Китае публичные данные отчетности компаний о размере платежей по кредитам помогают уточнить процент «теневых» плохих долгов, платежи по которым не соответствуют стоимости кредита — он оказывается выше, чем по официальным показателям. Машинное обучение помогает обнаружить некорректные или поддельные данные, которые показывают международные компании в своей отчетности, и быстрее на них реагировать. Данные по европейским компаниям улучшили понимание уровня их задолженности, необходимости предоставления ликвидности и могут повлиять на решения ЕЦБ о покупке облигаций этих компаний уже в ближайшее время. Наконец, данные по домохозяйствам помогли выяснить, что в Европе около ста миллионов человек не имеют достаточно средств для оплаты аренды, покупки еды и оплаты счетов. Такие достоверные данные помогают таргетированно работать с компаниями и домохозяйствами.
Иногда такие данные, довольно чувствительные для компаний и людей, могут быть плохо защищены. В Финляндии были разработаны специальные протоколы, усиливающие защиту от несанкционированного доступа, и анонимизация помогает в этом. Вероятность вычисления человека из данных по его характеристикам (пол, место проживания, возраст или образование) остается, но существенно снижается в силу специфических алгоритмов зашумления. Поэтому решение создать единый ресурс с данными россиян при всех опасностях утечек может быть крайне важным для анализа и предоставления адресной социальной помощи в будущем.
О сотрудничестве стран
Деглобализация, похоже, стала трендом 2020 года. К торговым противоречиям между Китаем и США прибавился разрастающийся конфликт из-за COVID-19. Угрозы президента США Дональда Трампа о делистинге китайских компаний, вероятно, приведут к резкому замедлению роста мировой торговли. К МВФ и Всемирному банку уже обратились за помощью больше ста пятидесяти стран.
В этих условиях отдельные группы стран или регуляторов должны будут улучшать взаимодействие всеми силами, если политическая ситуация этому не мешает. Европа особенно подвержена рискам медленной реакции на кризисы из-за довольно рыхлого банковского законодательства (так как нет единого регулятора сектора), а также невозможности принять совместное решение о налоговой поддержке экономики. Возможно, необходим аналог МВФ отдельно для европейских стран, чтобы ЕЦБ не приходилось отдуваться за отсутствие единой бюджетной политики и чтобы страны «периферии» не отставали в развитии от лидеров. Увы, скорее произойдет обратное — ЕЦБ в ближайшем будущем может столкнуться с необходимостью скупать облигации без Бундесбанка, которому участие в схеме хочет запретить немецкий суд.
Итак, после кризиса придется думать, как быстрее и точнее использовать все доступные данные, анализировать изменения в экономике в режиме реального времени и как взаимодействовать на международном уровне, несмотря на сильные национальные противоречия. Как показывает коронавирус, мы все в одной лодке и расширение сотрудничества регуляторов и аналитиков может быть полезно всему миру.
