COP28 – конференция прагматичных решений?
По словам Андрея Шаронова, генерального директора Национального ESG Альянса и профессора СКОЛКОВО, то, что происходило в Дубае – лишь вершина айсберга, за которой стоит многомесячный труд общественных, правительственных и неправительственных организаций, институтов системы ООН, которые аккумулируют результаты или иногда их отсутствие.
Участники СОР28 и те, кто интересуется климатической тематикой, по-разному оценили итоги конференции – сугубо позитивные оценки были даны наравне с крайне негативными. Но при этом большинство экспертов отметили прагматический характер принятых решений.
Среди ключевых мер по митигации (то есть тех мер, которые направлены на обращение вспять или замедление изменения климата) следует выделить: постепенный уход (transition away) от углеводородов «справедливым, упорядоченным и равноправным образом». Однако формулировка вызвала противоречивые эмоции у участников СОР28 [1].С одной стороны, эксперты отмечают, что добавление ископаемых видов топлива в итоговое решение – это уже серьезный шаг, который ознаменовал начало конца эры углеводородов [2]. С другой стороны, климатические активисты и НКО опасаются, что такая расплывчатая формулировка позволяет крупным нефтяным компаниям продолжать business-as-usual, что недопустимо в условиях отсутствия прогресса по сдерживанию изменения климата [3]. Также многих возмутила «борьба» за формулировки: эта часть решения неоднократно переписывалась.
Впервые была признана роль низкоуглеродных и переходных видов топлива в достижении углеродной нейтральности приблизительно к середине столетия, в чем прослеживается российский след. Именно Россия продвигала идею, что природный газ – переходный вид топлива, однако из итогового документа непонятно, можно ли считать природный газ таковым [4]. Впервые упоминается роль атомной энергетики в развитии низкоуглеродных технологий.
Относительно адаптации, которой чаще всего уделяют меньше внимания, нежели митигации, сбылось главное ожидание – запущена Рамочная основа для достижения Глобальной цели по адаптации. При этом все страны к 2027 году должны внедрить системы раннего предупреждения об опасных явлениях, а к 2030 г. оценить климатические риски и уязвимость к ним и разработать национальные планы по адаптации. И наконец усиливается фокус на адаптацию на основе экосистем и на природо-ориентированные решения (nature-based solutions) [4].
По данным Всемирного экономического форума, с 2000 по 2019 год ущерб от усиления штормов, наводнений и аномальной жары составил не менее $2,86 трлн. Поэтому одним из важнейших вопросов COP28 стал именно вопрос финансирования. В тексте итогового решения содержится призыв удвоить климатическое финансирование для адаптации развивающихся стран. Вместе с тем это далеко не первое подобное заявление: еще на СОР15 в 2009 г. была установлена цель по финансированию $100 млрд в год, но по подсчетам OECD, эта цель пока ни разу не была достигнута [5].
В 2023 году заработал Фонд для возмещения потерь и ущерба от последствий изменения климата наиболее уязвимым странам. По мнению Евгения Соколова, руководителя по устойчивому развитию ООО «УК «Удоканская медь» и члена экспертной группы на СОР28, показательно, что правила работы Фонда были утверждены уже в первый день конференции. Это говорит о большой предварительной работе и готовности стран брать на себя обязательства по его наполнению. ОАЭ, Германия, Италия, Франция, Великобритания, США и Китай уже пообещали выделить в Фонд средства на общую сумму около $800 млн [6], однако, суммы явно недостаточно для покрытия ежегодного ущерба развивающихся стран, оцениваемого в $400 млрд [7].
Повлияют ли решения COP28 на Россию и российский бизнес?
Большинство экспертов сходятся на том, что результаты конференции «удобны» для России с точки зрения национальных приоритетов. Как отметил Игорь Шумаков, заместитель главы делегации РФ, руководитель Росгидромета, «в результате глобального подведения итогов мы пришли к сбалансированному набору рекомендаций, которые представляют достижимые, доступные и эффективные меры. При этом каждая страна может выбрать для себя наиболее оптимальный рецепт декарбонизации: от ядерной генерации до возобновляемых источников энергии. <…> Мы возражаем против «зеленого» протекционизма, введения односторонних мер и барьеров под видом прогрессивной климатической политики [8]».
Часть мер, предусмотренных в итоговых решениях, уже соблюдаются Россией, к примеру, разработка планов по адаптации, развитие ВИЭ и атомной энергетики и др. При этом некоторые свободные формулировки, в частности про уход от ископаемого топлива дают возможность ослабить усилия по некоторым направлениям работы и направить ресурсы на выполнение других, более приоритетных задач.
Что дальше?
Российскому бизнесу необходимо продолжить работу над внедрением климатической повестки и углубить свою экспертизу в практическом применении. К примеру, Николай Куричев, декан факультета географии и геоинформационных технологий НИУ ВШЭ, считает, что необходимы серьезные усилия, чтобы закрыть разрыв между российской внутренней повесткой, которая пока фокусируется на относительно частных сюжетах, и глобальными перспективами – как на уровне риторики, так и на уровне практических действий [9].
При этом актуальность углеродного регулирования сохраняется. Как отмечает Роман Ишмухаметов, старший юрист Melling, Voitishkin & Partners и спикер СОР28, итоговое решение СОР28 – набор рекомендаций, но не обязательств. Для бизнеса более важна инвестиционная составляющая энергоперехода - M&A, проекты строительства и модернизации в энергетике, транспорте, машиностроении и других секторах. Важно нарабатывать транзакционные практики в области углеродных рынков, а также кооперироваться в реализации совместных инвестиционных проектов в области устойчивого развития.
России важно использовать потенциал совместных климатических проектов и инициатив с другими странами БРИКС. Особое значение для экономик стран БРИКС имеет введение трансграничного углеродного регулирования (CBAM) с 2026 года [10] – и здесь странам-участницам особенно важно иметь консолидированную позицию по климату.
Проанализировав ключевые решения COP28, а также взвесив мнения участников конференции и ведущих экспертов, можно сделать вывод о том, что она не была «прорывной», однако, как и планировалось, оказалась рабочей и вполне успешной. [11] И несмотря на то, что расплывчатые формулировки глобального подведения итогов позволяют странам и компаниям не предпринимать радикальных и срочных мер, они же задают тон на поступательное и разумное решение проблемы с фокусом на международное сотрудничество и партнерство. При этом очевидна необходимость активного участия российского бизнеса в глобальном климатическом диалоге.
***
Статью подготовила Ирина Кедровская
***
Центр устойчивого развития Школы управления СКОЛКОВО занимается продвижением повестки устойчивого развития, подготовкой новых ESG-лидеров и разработкой инновационных решений в области устойчивого развития бизнесу, государству и обществу.
