В турбулентные времена, как принято считать, в первую очередь нужно сокращать расходы, по крайней мере, те, которые не являются обязательными или жизненно необходимыми. Одной из первых «под удар» в этом случае попадает сфера благотворительности. При этом, по мнению экспертов, именно альтруизм может стать той самой соломинкой, за которую человеку стоит держаться в тяжелые времена.
Склонность древних людей к доброте и заботе о своих близких, по сути, помогла им выжить, считает антрополог, кандидат биологических наук, доцент кафедры антропологии биологического факультета МГУ Станислав Дробышевский:
Мамаша с детишкой беззащитна и плохо собирает еду. И тут оказывается, что хорошо бы, чтобы папаше таскал мамаше с детишкой еду и защищал от всяких саблезубых. И опять же он это делает руками. И вот если он это делает, то они выживают. А если он этого не делает, то они вымирают.
Альтруизм исходно — не сознательный выбор, уверен Дробышевский, а часть классического естественного отбора: тот, кто был эгоистом, просто вымирал, потому что был слишком беззащитным. При этом выжившие представители древних людей получили возможность продолжить свой род и развиваться дальше.
Понятие «свой — чужой» с развитием человечества переходит с семейного уровня на социальный, когда «свои» — не потому, что у них феромоны те же самые, гены те же самые, а потому, что они верят в того же самого Бога, носят такие же шапки, кланяются так же, говорят на том же языке, и вообще, мы друг друга понимаем, отмечает эксперт.
Если это пролонгировать в будущее, наверное, все человечество сможет считать себя «своими».
Помимо исторических предпосылок у благотворительности есть и «химическое» обоснование: исследования показали, что мозг человека работает одинаково, то есть задействованы одни и те же области, как при получении вознаграждения, так и при передаче вознаграждения другим людям. За это отвечает гормон и нейромедиатор дофамин.
Существенную роль играет и личная мотивация человека, и социальные, и культурные факторы, считает нейробиолог, кандидат биологических наук, директор Института когнитивных нейронаук Высшей школы экономики Василий Ключарев:
В целом наш мозг получает удовольствие от благотворительности, от помощи другим людям. И мы это видим, скажем, в исследованиях на грани разных дисциплин… Скажем, маленькие дети, 14-18 месяцев часто помогают людям. И помогают увидеть, какое удовольствие они от этого получают. Разница возникает позже. Если мы заглядываем с вами в мировые рейтинги благотворительности, разница между Афганистаном и Индонезией больше чем в три раза по благотворительности.
Альтруисты готовы помогать в любых ситуациях. Очень часто, например, ситуация стресса может усилить склонность к благотворительности таких людей, потому что они сами переживают эмоции и помогут другим при схожих обстоятельствах.
Есть люди, которых называют менталайзерами, они больше склонны анализировать, следить за статусом тех, кто слабее их и пытаются помочь тем из них, кому это сейчас нужнее. Это чуть более рациональные люди. Исследования показывают, что у них стресс «нарушает» склонность к благотворительности.
Есть категория тех, кто проявляют альтруизм, чтобы поддержать свой социальный статус. Это также доказывается исследованиями: публично благотворители готовы дать больше, чем в том случае, когда это останется незамеченным.
В стрессовой ситуации люди в большей степени склонны делить на «своих» и «чужих», отдавая предпочтение помощи своим — это отчасти интуитивные процессы, которые тем не менее поддаются контролю и коррекции, это в большей степени, вопрос воспитания и окружающего общества. Именно в подобных ситуациях крайне важна роль благотворительных организаций: объяснить людям, почему им сложно.
Ведь действительно показано, что люди, занимающиеся благотворительностью, живут дольше, меньше страдают от депрессий и тревожности. На самом деле, в сложные времена это может быть палочкой-выручалочкой для многих, как бы нерационально это ни звучало.
