Колледж Олин: гиковская фантазия будущих инженеров

Инженеры видят в своем воображении то, чего никогда еще не было,
и делают все, чтобы воплотить видение в реальность.

— Ричард Миллер, президент Колледжа Олин

«…но это всамделишнее заведение, и у него, конечно, есть проблемы», – я смеюсь, когда Бóгдан Виток, первокурсник колледжа Олин, говорит эту фразу. Его лицо на секунду становится обескураженным, будто он сам немного сомневается в упомянутой всамделишности. Олин действительно больше похож на мечту, на гиковскую фантазию юношей и девушек с инженерной искрой, чем на типовые вузы.

В штате Массачуссетс сто четырнадцать вузов. Из них только три были основаны после 1980-х: двухлетний колледж, бизнес-школа и Олин. Возникает вопрос: зачем в штате, в котором колледжей чуть ли не больше, чем Старбаксов, создавать еще один? И почему он должен был стать инженерным, если рядом МТИ? Буквально рядом, в получасе езды!

А дело, согласно легенде, было так. В девяностых Лорэнс Милас, председатель Фонда Франклина У. Олина, проспонсировавшего образовательные проекты по всей стране, говорил всем, кто был готов его слушать, что пришло время для радикальной трансформации инженерного образования. Инженерам нужны предпринимательские навыки, умение решать нестандартные задачи, понимать социальный, экономический и политический контекст инженерного процесса. В какой-то момент он получил в ответ «А почему бы тебе не сделать свой колледж?» и, видимо, подумал — действительно, а почему бы и нет?

Одной из проблем гигантов американского высшего образования вроде МТИ является их неповоротливость. Сложно запустить процесс реформ, когда у вас сотни профессоров с пожизненным профессорством, которых нельзя уволить и на которых вы не можете повлиять (потому что академическая свобода в американских университетах воспринимается как нельзя серьезнее) и глобальная сеть влиятельных выпускников, поднимающих шум по поводу любых изменений. Делать новое проще в гринфилдах.

К 1997-м Милас убедил управление Фонда профинансировать новый колледж. В 1999 Олин нанял первую группу администраторов, а в 2001-02 тридцать будущих студентов, поступивших в «колледж, которого пока нет», как говорилось в кампании, вместе с преподавателями разработали учебный план. Сейчас эту первую тридцатку называют Партнерами Олина. Я хочу повторить это еще раз: будущие студенты вместе с преподавателями разработали учебный план. Мне кажется, в этом есть особая музыка.

Колледж отбросил все, что могло помешать стать самым инновационным инженерным вузом. Никакого пожизненного профессорства! Никаких кафедр! Никаких потоковых лекций! Проектная работа должна начинаться с первого дня занятий! Все проекты должны быть реальными!

Я всегда хотела увидеть это в деле, и вот я наконец приезжаю в Олин, в один из еще по-зимнему пасмурных дней. Первые несколько часов я просто брожу по кампусу. Мастерские будто не могут удержаться в стенах комнат и заползают в коридоры. В одном из коридоров стоят рабочие столы из грубого дерева и ящик с инструментами. На нем написано примерно следующее: «Тебе нужны инструменты для проекта? Возьми все, что нужно, даже если ты просто собираешься построить себе лофт».

Пока я рассматриваю стенды со студенческими проектами, мимо меня проходят две делегации увлеченно кивающих азиатов. У Олина есть проект Collaboratory, в рамках которого колледж приглашает другие университеты принять участие в большой трансформации инженерного образования. В Олине уже побывали делегаты из более восьмиста вузов.

В конце концов я нахожу библиотеку, падаю в удобное мягкое кресло у нарисованного камина (пространство библиотеки конструируется членами специального студенческого клуба Hack the Library) и жду Бóгдана и Лéона Сантена. Лéон тоже на первом курсе; они оба согласились показать мне Олин. Девушка рядом со мной с горящими глазами разворачивает посылку и показывает своему другу странный космического вида объект. Умиротворяюще жужжит какой-то механизм. Никто не обращает на меня внимание, хотя на кампусе на три с половиной сотни студентов чужаки заметны. У них просто есть дела поважнее. Например, построить себе лофт.

Бóгдан и Лéон приходят точно в обозначенное время. У них обоих спокойные лица и проницательные глаза. Они спрашивают, что бы мне было интересно узнать. Я честно говорю, что мне интересно абсолютно все, и они добросовестно тратят целый вечер на то, чтобы рассказать мне все. Все, что значимо.

Сначала мы говорим об учебном процессе. Олин четырехлетний бакалаврский колледж. Учебный план построен на «Олинском треугольнике». На вершине треугольника инженерия, два других угла — предпринимательство и свободные искусства. Курсы из последнего блока бывают как «чистыми» (например, классический гуманитарный курс про природу идентичности), так и смешанными, когда гуманитарное и техническое знание объединяются. Типичный пример смешанного курса — курс «От грязи к рубашке», на котором студенты в интенсивном режиме изучают глобальную сеть поставок одежды и обсуждают ее социальные, экономические, экологические и прочие аспекты. Часть курсов можно взять в вузах, с которыми Олин находится в связке — это колледж свободных искусств Уэллсли, бизнес-колледж Бабсон и Брандейский университет.

Образовательный процесс построен на проектном подходе вокруг так называемых «обучающих проблем» (learning problems). Это проблемы, решение которых требует наработки нового знания. Например, в рамках курса Design Nature в первом семестре первого года студенты выполняют проект «Прыгун». Задание состоит в том, чтобы изучить прыгучих животных и создать детскую игрушку, «прыгающую на существенную, по отношению к своему росту, высоту». Для этого первокурсникам, конечно же, нужны новые знания, и они изучают 3D-моделирование, методы прототипирования и тому подобное.

В своем TED Talk 2009-го года Эйми Маллинз рассказывает о дискуссии с 6-8-летними детьми в школе. Эйми спросила, какие ноги нужны для того, чтобы перепрыгнуть дом. На нее сразу посыпались ответы. У детей нет страха перед поиском решений для нестандартных задач. Он появляется потом. Мы привыкаем бояться. Олин снимает этот страх, а значит страх перед инженерией — я имею ввиду высокую, изобретательскую инженерию, когда видишь в своем воображении то, чего никогда еще не было и делаешь все, чтобы воплотить видение в реальность.

Лéон открывает своей ID железный амбар. Внутри везде конструкции на той или иной стадии законченности, железки, деревяшки и дротики. Здесь в основном идет работа студенческих клубов, в которые вовлечено большинство студентов.

Группа Лéона из 35 студентов работает над внедорожником для участия в междуниверситетском инженерном соревновании SAE Mini Baja. Проект включает разработку, конструирование, тестирование и испытание внедорожника в деле. Работа над проектом в клубе занимает по несколько часов в день, сверх учебы, но в Олине это никого не смущает.

Будущих Олинеров тщательно отбирают. Нужно, чтобы все студенты были «инженерной породы», и чтобы им было интересно работать друг с другом. Отбор проходит два этапа: сначала, традиционно, по результатам централизованного теста, а потом, дополнительно, во время Кандидатского Уикэнда. Кандидаты выполняют инженерный проект, командное задание и проходят индивидуальные интервью. Отбирают около 10%, что делает Олин одним из наиболее селективных колледжей в США. Такой же тщательный отбор проходят преподаватели.

Когда читаешь воспоминания выпускников про время Олина, постоянно натыкаешься на упоминания Кодекса Чести. Я спрашиваю о нем, и мы идем к стене, на которой висят восемнадцать Кодексов, по одному на каждый выпускной год. Они все подписаны. Я останавливаюсь глазами на Olin College Honor Code Class of 2021 и нахожу подписи Бóгдана и Лéона.

Во всех кейсах с кодексами чести, с которыми мне приходилось сталкиваться, меня всегда волновал один и тот же вопрос — что нужно сделать для того, чтобы кодекс стал внутренней нормой. Здесь я начинаю понимать. С Кодексом студенты могут заходить в лаборатории когда угодно и работать над учебными или личными проектами. В коридоре спокойно стоит открытый ящик с инструментами. Вокруг много дорогой аппаратуры. Жужжание в библиотеке издают 3D-принтеры, которыми можно воспользоваться когда угодно для чего угодно. В Олине не бывает краж. У этого есть комическая обратная сторона: если ты оставишь книгу на подоконнике, через пять лет она будет лежать на том же месте, и никто ее не сдвинет — может быть, пыль вытерут. Студенты даже не утруждают себя закрыванием дверей в общежития и обычно просто оставляют ключ в замке. Кодекс открывает огромные запасы времени и энергии: преподавателям не нужно проверять студентов «на вшивость»; студенты могут не отвлекаться на мысли о своей безопасности. Он также, как мне показалось, переходит на другие области жизни, меняя внутренние нормы.

В прошлом семестре для курса Products and Markets группа Бóгдана разработала социальный проект для Олина под названием «[Redacted]». Они установили ящик для секретов и попросили желающих вбросить в него записки с личными тайнами. Идея заключалась в демонстрации этических ценностей Олина, закреплённых в кодексе чести: секреты лежат открыто, но их никто не читает, подчиняясь той же системе ценностей, которая позволила мне бросить ноутбук на полке в коридоре и пойти с ребятами ужинать, забыв о нем.

Поужинав, мы сидим за круглым столом, а разговор все течет. Ребята переходят к проблемам и перспективам Олина, к клубу Hack Olin. Студентам кажется, что профессора должны более ответственно относиться к обратной связи, что должно быть больше возможностей для изменения пространства, что Олин, взрослея (все-таки это очень молодой колледж) становится конформистским и теряет свою «странность». Я внимательно и с удовольствием слушаю их позиционные, аргументированные высказывания, параллельно думая о том, как надежно у них поставлена уверенность в том, что у них есть право и даже обязанность улучшать свой колледж. Олин для студентов. Не для преподавателей, администрации, родителей или комендантов общежитий…Когда я вызываю такси, уже совсем темно. Машина приезжает неожиданно быстро, и Бóгдан и Лéон бегут со мной ловить ее к черте между Олином и Бабсоном. Уезжая, я смотрю на их длинноногие силуэты, удаляющиеся в свой бережно сконструированный мир. Таких миров нужно больше. Посещение Олина вызывает стремление стать честнее, этичнее и ответственнее, мыслить смелее и конструктивнее. Я вспоминаю о восьми сотнях делегаций. Ощутили ли они то же самое?.. Перенесли ли это стремление на практику? Мне хочется думать, что да.